— Я, это, — запнулся мужик. — Говорят, здесь, это, община. Мне бы, это, возьмите к себе, я никакой работы не боюсь.
— Бе-ме! Какая еще община? Кто тебе сказал, что здесь на работу принимают?
Мужик вздохнул и пропал из виду. Михаил сдвинул брови, напряг слух, аж уши зашевелились. Звуков удаляющихся шагов не услышал. Спустя минуту приоткрыл дверь в створе ворот. Мужик сидел на гравии, привалившись к забору. Между ног лежал рюкзак с притороченной курткой.
— Ты чего расселся? Иди давай! — Выглядывая одним глазом, велел Михаил Юрьевич.
— Сейчас, отдохну малость. — Сказал небритый и опустил голову на грудь, потом снова повернул к двери:
— Может, хлеба дадите? Кишки сводит.
Михаил Юрьевич закрыл дверь, поспешил докладывать о назойливом госте.
— Ашан Бонитович, пришел мужик, просится, как он выразился, в общину поработать.
Адепт отвлекся от ноутбука:
— А ты чего?
— Послал подальше. Не уходит.
— Что за мужик? Молодой здоровый или наркоман?
— Лет 35, крепкий. На наркошу точно не похож, скорее бомжик.
Глава секты впился черными глазами в «харизмача».
— Знаешь, Миша, приведи его. Посмотрим, на что сгодится.
В приоткрытой двери показалась пухлая физиономия.
— Пошли!
Дмитрий схватил рюкзак и вошел за зеленые ворота. Бросил взгляд по сторонам. Территория идеально прибрана, слева кирпичный блок вдоль всего забора, справа перед домом беседка. Дом большой, но скромный. Единственное украшение — идеальные ряды красного облицовочного кирпича. По четыре окна с видимых сторон. К крыльцу ведет дорожка из гранитных плит. Пухлый провожатый обернулся:
— С тобой сейчас учитель говорить будет! Соврешь, сразу раскусит.
— Чего мне врать. — беспечно ответил Кабанов. И вспомнил, как дурил полиграф в свое время.
Вошли в дом. Пухлый велел подождать, сам поднялся на второй этаж. Дмитрий осмотрелся. Здесь, похоже, секстанты проводят свободное время. Дешевые кресла у стен, стол с пачками журналов, телевизор в углу. Рядом с лестницей проход на кухню — просматривалась газовая плита, шкафы с посудой. Везде чистота, ни пылинки в свете из окна.
Царственно ступая, спустился учитель — фактурный дядя лет 40 в сером балахоне. Брови у дяди в одну жирную черту, посередине лба вертикальная складка, глаза сверкают агатами, нос клювом. Харизму добавляли черные локоны до плеч. За адептом маячил Пухлый.
Адепт посверлил глазами, указал на кресло. Дмитрий сел краем попы, рюкзак примостил в ногах. Великий человек подошел столу, важно опустился в кресло, придвинутое Пухлым. Сам прислужник сел сбоку, в руках появились блокнот и ручка.
— Кто ты и зачем здесь? — разделяя слова, спросил адепт.
Дмитрий предполагал допрос и даже проверку по месту жительства местными секстантами. Он застегнул верхнюю пуговицу рубашки и ответил:
— Романенко Гена я.
Дальше Дмитрий выложил биографию лучшего друга и назвал адрес. Не свои же данные называть — для соседей по прежнему ментом остался и на сайте ГУВД в колонке «Граждане благодарят» фамилия мелькает. А Генки как раз и дома сейчас нет. Дмитрий перед отъездом заехал к другу и удивился словам соседки. Тетя Зоя рассказала, что Генка с чемоданами куда-то уехал пару дней назад. Телефон Генкин почему-то не отвечал. С женой, скорее всего, мириться поехал.
Для большей затравки Дмитрий сообщил об одиночном существовании в приватизированной квартире. Тут же подумал о последствиях — проверять начнут в экстренном порядке, но, с другой стороны, необходимо остаться, а там только углядеть Горохова и можно валить.
— Чего же ты хочешь от нас, брат?
Уже «брат», отметил Дмитрий.
— Покоя. Устал я, это самое, по городам мотаться, судьбу испытывать. Вот с вашими как-то мебель грузил, подсказали, куда придти. Душой и телом, значит, очиститься.
— Кто подсказал? — Сверкнул глазами адепт.
Дмитрий обрадовался — может, выстроит всю обитель для опознания.
— Мужик один. Описать не могу, если только на лицо посмотреть.
— Со здоровьем есть проблемы? Пьешь, куришь?
— Не курю, спиртным не особо увлекаюсь. Я, это, спортсмен бывший.
— Хорошо, — резюмировал вождь «харизмачей». — Меня зовут Ашан Бонитович. Разрешаю остаться. Пока будешь в карантине, брат Михаил будет опекать тебя. Сейчас иди, подожди во дворе.
Брат Михаил вышел через несколько минут. Поросячье лицо светилось улыбкой, на пальцах вертелась связка ключей.
— Повезло тебе, Генка! Со мной не пропадешь! Пошли за постелями.
По пути к подсобному помещению секстант представился: