Кабанов вспотел, желудок пел серенады и плясал вприсядку. Хотелось есть, еще больше — пить. А уже потом — спать. Перед глазами плавали черные круги, мозг уходил в автономное плавание.
На ближайшей остановке южный человек торговал помидорами. Дмитрий достал видавший виды «Самсунг».
— Купи телефон, похмелиться надо.
Жилистый азиат скривил губы. Посмотрел в синие глаза вонючего русского алкаша.
— Дай посмотреть!
Длинные пальцы, поблескивая коричневыми ногтями, повертели мобильник. Убедившись в работоспособности, азиат осчастливил:
— Сто рублей.
С такой суммой прибодрившийся Кабанов зашел магазин. В зале сразу попал под опеку субъекта неопределенного пола в куртке с нашлепками «Охрана». Под бдительным присмотром Дмитрий положил в корзину батон хлеба, бутылку кефира и бутылку минералки. Кассирша, сморщив мордашку и стараясь не дышать, пробила чек, сдала 20 рублей.
Вонючий детина в пиджаке на голое тело — в карманах по бутылке, в руке батон — забрел во двор, присел на лавку в тени. Организм сначала получил жидкость, потом еду, потом отдых. Спящего Дмитрия, раскинувшего руки на лавке и светящего кубиками пресса, будить никто не решился.
Проснувшись, Дмитрий секунду удивлялся пиджаку, крошкам на брюках. Встряхнул головой, события прошлых суток предстали перед глазами. Нужно срочно идти домой, через верхний балкон спуститься к себе в квартиру, переодеться и идти в полицию.
Кабанов застегнул пиджак и пошел на остановку. В полупустом автобусе посмотрел на часы кондуктора — 15–25, расплатился последними деньгами.
В родном дворе знакомая бабулька выгуливала болонку. Вздорная собака затявкала, бросилась на вонючего незнакомца. Поводок резко натянулся, соседка чудом не упала носом в асфальт. Питомица была названа Жулей и парой нецензурных синонимов. Бабулька подбежала вслед за собакой, подслеповато всмотрелась:
— Дима! Ты во что это превратился! Несет от тебя!
Жуля, наоборот, уже распознала запах знакомого пота, заткнулась, взметая хвостом пыль. Дмитрий погладил лохматую морду.
— Всякое бывает, Марья Ивановна. Откройте дверь, я ключи потерял.
Марья Ивановна окинула прикид Дмитрия, в сомнении пошла к подъездной двери.
— Что ж ты уехал, не попрощался? — Соседка все также в нерешительности тянула магнитный ключ к домофону.
— Не успел. — Дмитрий уже держался за ручку двери.
— Не знаете, сосед из 74 дома?
— Гошка-то? — Лицо бабульки прояснилось. — Дома, где ж ему, алкашу, еще быть! С утра напоролся где-то!
Мимо своей двери Кабанов пролетел не задерживаясь. Какой смысл пялиться на замок, ключ от которого в квартире. На четвертом этаже нетерпеливо, но вежливо — костяшками пальцев — забарабанил в железную дверь. Обожженная кнопка звонка доверия не внушала.
Сначала послышался звон перекатывающихся бутылок, затем хриплый голос:
— Иду, иду же! Сашка ты?
— Я, я. Открывай, Гошан.
Гошка открыл дверь, специфический запах перебил Кабановское амбрэ.
— А где Сашка? — Животастый обросший мужик пытался сфокусировать опухшие глазки.
— Здорово, Игорь. Я твой сосед с третьего этажа — Дима Кабанов.
Не давая опомниться, Кабанов протолкнул соседа в коридор.
— Гоша, мне нужна твоя помощь! Я ключи потерял, надо с твоего балкона в квартиру попасть. У тебя веревка крепкая есть?
Гоша помотал головой, все еще держась за ручку двери.
— А ты точно Кабанов?
— Точно, точно. Это я в аварию попал. Сейчас переоденусь, приведу себя в порядок, узнаешь.
— А, ну проходи тогда. — Взгляд Игоря прояснился, но дверь он закрыть позабыл.
Дмитрий уже повернул в комнату, прошел на балкон, прикинул — никаких проблем — балконная решетка свободна от изысков в идее декоративных панелей, двух метров веревки будет достаточно.
— Так веревка есть, Гош? — Дмитрий вернулся в комнату, обогнул засиженный мухами стол, выглянул в коридор.
— Ты где?
— Не, веревки нету. — Донеслось из кухни.
Дмитрий прошел на голос. Мимоходом отметил незапертую дверь. Гоша сидел за кухонным столом, раскуривал сигарету.
— Садись, Кабанов. Давай вмажем. А то пожри чего-нибудь.
На столе стояла ополовиненная бутыль «Путинки» 0,7 литра, сковорода с застывшей в жире колбасой, рядом с перевернутым стаканом лежала намокшая пачка «Примы». На подоконнике лежал блок «Парламента» и дешевенький телефон.
— Нет, спасибо, дома поем. А вот телефоном разреши воспользоваться.
Дмитрий решил позвонить Генке.