— Да там денег нету.
— Попробую дозвон сделать.
Дмитрий правой рукой мягко не позволил хозяину встать, а левой взял телефон с подоконника. Нажал на зеленую кнопку, на дисплее высветились набранные номера. Верхний — «Покабану». По Кабану. В голове щелчки затвора, перед глазами фотоснимки: «Прима» и блок «Парламента», открытая дверь, «Покабану» — 16–10. Взгляды гостя и хозяина встретились.
Дмитрий отшвырнул мобильник и метнулся к входной двери. Гоша попытался схватить за пиджак, получил удар пяткой под брюхо и скрючился в коридоре.
На каркас самопальной двери наварен простецкий английский замок. Закрывая дверь, Дмитрий услышал пиликанье домофона, хэканье и скрип поручней. Через 3 секунды после второго оборота замка отпрянул от грохота в дверь.
— Открой, хуже будет!
Да уж лучше в любом случае не будет. «Мы тебя не больно зарежем».
Из-за двери:
— Неси монтировку.
Дмитрий вспомнил рассказы домушника. «Где дверь такая лажовая с замками посередине, главное снизу монтировку вставить правильно, чтобы между каркасом и уголком, а потом отжимаешь и вверх ее, монтировку, вверх. Получается дверь сама замок и ломает». Вот именно такая Гошина дверь и есть. И замок всего один. Монтировка в машине, где еще. Туда-обратно — две минуты. Еще минута, другая сломать дверь. Не обращая внимания на хрюканье хозяина, Кабанов заметался по квартире. Сунулся в ванную. Не врал Гоша — подходящей веревки «нету». Не иначе повеситься боится. Дмитрий, больше в превентивных целях (чтобы не вставал) — пнул незапасливого хозяина. Пока искал веревку, обдумывал возможность рукопашной. Вломятся двое, скорее всего трое. Их вооружение не известно. Отмахиваться кухонным ножом? Спорный вариант — тогда точно порешат. И так, разумеется, порешат, но кто знает, может, сначала в санаторий определят под спасительный наркоз. Нет, отбросил пораженческие мысли Кабанов. Хоть одного с собой забрать. За дверью уже начали шуровать не иначе как монтировкой. Дмитрий метнулся в маленькую комнату, сгреб вонючие серые простыни с кровати. Пока связывал, заметил в развалинах шкафа новую пятитысячную. Больше из мстительности забрал «30 серебряников».
Дмитрий метнулся на балкон, привязал простынь к прутку внизу решетки, бросил конец вниз. Перевалился через решетку и на руках стал спускаться, перехватился за простыни, не успел испугаться, как ступни ощутили край родного балкона. Расчет был такой: его дверь монтировкой не откроешь, начнут спускаться подобным образом, заимеют шанс загреметь вниз. Потом привлечь внимание, дождаться полиции.
Уже на балконе Дмитрий заметил пустоту в комнате. Первая мысль — к себе ли залез! Да нет, к себе — вон в стеклопакете с внутренней стороны окна щербинка от дротика.
Сверху хлопнуло выстрелом и лязгнуло металлом. Вскрыли дверь, догадался Дмитрий. Он уперся копчиком в балконную решетку, ступню устроил на пластик двери в районе ручки. Мощное движение ногой, латунные штифты хрустнули, дверь распахнулась.
В комнатах из интерьера — одни плинтусы. До потрясенного Дмитрия с улицы доносится голос: «На нижний балкон спустился!» Осаду держать нечем и незачем. Бежать надо! Сердце у Дмитрия аж прыгнуло от радости. Он подбежал к двери с лучшим в мире замком-пауком, поднял руку и за наличником нащупал ключ — последний из комплекта, возвращенный ревнивой Татьяной. Просто чудо, что там прятал!
Дмитрий уже открывал дверь, когда на балкон свалились гости. Донеслось:
— Попался, сука!
— Это еще кто попался. — Тяжело дыша, прошептал Дмитрий и провернул ключ с внешней стороны. Сразу пришла мысль: тот, который стоял под балконом, наверняка рванул к товарищам! Куда же теперь? Там, в деревне, их было четверо, значит — двое заперты в квартире, двое сейчас ломанутся в подъезд. Опять к Гоше? Нет у него столько постельного белья, чтобы до самой земли спуститься!
Кабанов побежал вниз. На площадке между вторым и первым этажами под почтовыми ящиками светлело окно. Кабанов мысленно воздал хвалу хрущевским архитекторам типового жилья. Окно над подъездным козырьком узкое, горизонтальное, с разбитым стеклом во внешней фрамуге, сияло спасительным светом. На улице заливалась Жуля, возле домофона матерились бандиты. Кабанов приподнял фрамуги и сделал бочку на бетонный козырек. Звякнуло стекло, пиликнул домофон, в подъезд метнулись головорезы, Кабанов прыгнул с козырька.
ХАКИМ
«Черные глаза…» — лилось из динамиков.
— Ай, черние гляза! — взвизгнул молодой таджик. В такт любимой мелодии бил ладошками по рулю потрепанной «шахи», подпрыгивал на сиденье.