— Ну вот и настал день икс, Райли? — усаживаясь на стул подле ложа, заговорщически молвил мужчина.
Его голубые глаза блистали яростью, хотя он полностью был расслаблен и спокоен. Хотя, может это казалось таковым.
— Порезы и клеймо оставлять уже нет надобности, — покрутив в руках шприц, прищурился собеседник. — Мы развлечёмся по другому.
Ко всем потрясениям мой организм уже адаптировался, и очередное воздействие принял с легкостью. Игла вошла в плоть где-то в районе бедра, и по телу расползлась тёплая нега.
— Что это? — успела спросить я, прежде чем ещё большая волна неодеквата накрыла меня с головой.
— Всё что можно достать без рецепта: немного нейролептиков, седативных и анксиолитиков. Надеюсь с дозами не переборщил, не хочу чтобы ты сдохла так быстро, — его спокойный тон наводил больше ужаса чем если бы он был в гневе.
— Транквилизаторы значит, — вылавливая из уцелевших пузырей в соломе знакомые понятия, протянула я.
— Они самые, детектив.
Дальнейшее, что происходило со мной было как во сне. Смесь успокоительных быстро возымела результат на ослабленное тело, отчего его действия не чувствовались так, как должны были быть. Только голова отчаянно стремилась ещё не рухнуть в пропасть безумия, и сохранять хоть что-то отдаленно похожее на благоразумие.
Движения визави были размеренными, тактичными и не особо сильными, хотя мне сейчас и касание пера покажется ожогом третьей степени. Он, словно иллюзионист, ходил вокруг и что-то колдовал. Необычного вида предметы мелькали перед глазами, но разобрать конкретнее, что это было, уже была не в силах.
Мозги тихонько отдавали бразды правления одурманивающим препаратам, и последними здравыми картинками всплывшими в голове, были смех и необъятная любовь матери, суровый, но любящий взгляд отца, вечно шутливые ДиШо и дискутирующие Шарлотта с Дереком. Но прежде чем коварные лапы безысходности затащили меня в забвение, я чётко и ясно увидела невероятно умный, трепетный, с легкой иронией и волнением, настойчивый взгляд карих глаз Матео. Затем...
Затем была тишина, пустота и неизвестность.
Глава 31
«Прежде, чем решиться на месть, выройте две могилы.»
Конфуций
Так комфортно мне ещё никогда не было. Я, словно находясь в лёгких облаках, взлетала всё выше и выше в небо. За горизонт, за ту черту, которая разделяет человеческую жизнь.
— Райли! — кто-то звал меня и хотел помешать наслаждению.
— Райли, не сдавайся! — уже другой голос тревожно щебетал где-то рядом.
— Я чувствую пульс, но очень слабый... где скорая? — и опять голоса или голос, но воздушное одеяло так приятно, так легко, что покидать это место ...
— Разряд! — что-то отвратительное опалило грудь и защитное одеяло почему-то стало растворятся. — Ещё разряд!
Одеяло и легкость исчезли. Стало очень холодно и больно. Слух, на мгновение, уловил множество голосов, какие-то шорохи и бренчание, глаза не открывались, словно заклеенные скотчем, а в воздухе почувствовался аромат дорогого одеколона... такого знакомого, но антисептики заглушили всю прелесть возвращения в мир живых. Мыльные пузыри изрядно помутнели и уменьшились в размере, солома помялась и вновь наступила темнота.
***
Аромат цветов наполнил лёгкие. Казалось, что я нахожусь на поле в окружении любимых растений. Ромашки, васильки и маки, нежные и красивые качают бутонами в знак приветствия. Солнце приятно греет кожу... хотелось раскинуть ноги и руки в стороны, и наслаждаться летним днём.
Рядом послышались всхлипы и красочная картинка с солнцем и полевыми цветами в миг испарилась.
— Солнышко, вернись к нам! — нежно поглаживая мою руку, глотала слёзы мама. — Доченька!
— Ма-а-м-гх-у-у, — попыталась позвать её я, но провода в горле мешали сказать хоть слово.
— Она очнулась! — и тут начался такой кавардак, что впору снимать какое-нибудь ток шоу.
В палату влетела группа санитаров, врачей, родственников. Все разом начали говорить, охать и ахать, мама опять заплакала, перебивая всю эту какофонию звуков. И в одночасье, под чьё-то громкое «увести всех!» всё смолкло.
Горло саднило от вынимаемой трубки и очень хотелось пить. Конечности двигались, но навалившаяся усталость, словно многотонная гора, мешала пошевелиться.