Убить Рудольфа

Я не верю честности реклам,
Политическим ударным завереньям,
Святости осемененных дам,
Восемнадцатой весны мгновеньям.

Я так долго ждал найти тебя,
Чтобы исповедаться впервые:
Девушка — зеленые глаза,
Словно амбразуры огневые!

Привев:
Я люблю,
Когда бушует май!
Я люблю
Агрессивный лай!
Я люблю —
Ножом, как по стеклу!
Я люблю,
Но видимо не ту!

«Я, наверно, повешусь», — ляпнул стоявший
Женщине напротив, с цветами сидящей.
Она отвечала: «Не рано ли будет?
На небесах прописаны судьбы.
Расстреляй обойму и живи, как хочешь.
Ты опять гражданский — снова не закосишь,
Ты опять веселый и порой кочевный,
То, о чем мечтаешь, океан безбрежный.
Но тебе изменой изломали душу,
Ты, как ихтиандр, выброшен на сушу.
Расстреляй обойму августовской ночью.
Дело твоих рук мир узрит воочию.»

Мне приснился страшный сон,
Будто член прорвал гондон,
А навстречу ему СПИД.
Ночь. Таверна и Мадрид.
По контракту он сверхсрочник,
Разгильдяй-дальневосточник.
Чем он бредит, не пойму,
Рот роняет вниз слюну.
Ты не веришь, я не верю!
С неба крохотные феи,
Глазки алчностью рдеют,
От струны петлей на шею.
Это был всего лишь сон!
Не ношу с собой гондон!

Он упал с неба или спрыгнул со стула,
Он глохнет в толпе от безликого гула,
Он видел мартышку — с нею фоткаются,
Он встретился с нею — чмокаются.

Припев:
Я безнадежный маньяк,
Я живу сам по себе,
Я еду в скрипучей арбе,
Я пью с незнакомцем коньяк.

Он упал с неба или спрыгнул со стула,
Она ищет его, всем трезвоня с Кабула,
Он видел мартышку — с нею фоткаются,
Он встретился с нею — чмокаются.

Он упал с неба или спрыгнул со стула,
Она ищет его, всем трезвоня с Кабула.
Они обещались быть вместе:
Белый саван и черная роза — невесте.