«Анка».
В голове девушки нашёлся покрытый пылью шкаф со старыми бумагами, потрепанными временем. Обычный архивный шкаф, в каких следователи хранят старые и новые дела. Один из ящиков приоткрылся, и из него вырвался потертый лист бумаги с одним единственным словом на нем.
«Анка».
Следом за ним из ящика потянулись другие листы, к которым были приклеены засвеченные фотографии, а чернилами давно засохшей ручки кто-то вывел по паре слов, из-за чего разобрать, что изображено на листах, было невозможно. Они быстро разлетались по сторонам, уже не в шкафу, но и не в руках хозяйки этих воспоминаний. Однако ей пока было достаточно одного единственного листа, на котором чётко было выведено её имя.
Её звали Анка.
Родители назвали её Анной, в честь Анны Иоанновны – императрицы российской. Мама увлекалась историей, поэтому хотела дать своей дочери сильное и благородное имя. Такой Анка и стала – настолько уверенной, что родители в шутку говорили, что мягкие буквы в имени совсем не к месту. Поэтому все, кто знали девушку, никогда не обращались к ней Аня, Анька или Анюта. Только Анка.
Новые воспоминания приносили не только радость, но и боль. И следующий лист, вырвавшийся из потрёпанного шкафа, принёс такую сильную резь в голове, что у девушки подкосились ноги. Она хотела выть, рычать, кричать, чтобы это прекратилось. И одновременно хотела увидеть больше. Вспомнить больше. Узнать себя больше. Но Анка сдерживалась, лишь лицо исказила кривая гримаса, а по виску стекла капля пота. Она испугалась, что если закричит или резко дёрнется, то незнакомый мужчина снова обрушит на неё свой гнев.
А тот всё также оставался незнакомцем. Анка не узнавала его, хотя и глядела с надеждой: если он знает её имя, может и она знает этого мужчину. Но беспорядок в голове никак не хотел укладываться в какие-то конкретные воспоминания. Имя словно пробкой затыкало резервуар с информацией, а когда Анка захотела испить этой информации и откинула пробку в сторону, на неё обрушилась такая волна, что она не смогла поймать даже глоток. Оставалось только ждать, когда волна стихнет. Хотя она вспомнила только имя, этого сейчас хватало, чтобы уцепиться за мысль и твёрдо держаться, не уплывая снова в темноту незнания. Да, она вспомнила только имя, но это только начало. Анка чувствовала, как от её имени вглубь головы тянулись и другие ниточки информации, стоило за них только потянуть… как голову пронзало острием боли.
Не сейчас. Потом. Она вспомнит потом.
Анка раскрыла всё это время зажмуренные глаза и посмотрела на мужчину перед собой. Сейчас ей было необходимо сосредоточиться на нём. Кто он? Он её знает? Откуда он её знает? В чём он обвиняет её? Вопросы всё множились и множились в голове.
— Что за Анка? — девушка решила пока не подавать виду, что что-то вспомнила. Она не доверяла мужчине, но доверяла себе и своему внутреннему голосу, твердившему, чтобы она не раскрывалась.
Но голос самой Анки прозвучал хрипло – она с силой сжимала зубы, сдерживая боль, и смотрела исподлобья, напрягая мышцы шеи. Вместо твёрдого вопроса скорее карканье воронёнка, которого только что окатили холодной водой. Мужчина дернулся и вновь с настороженностью уставился на свою гостью. Девушка осознала ошибку и постаралась расслабиться, опуская плечи вниз и растягивая губы в подобии улыбки. Вышло не так хорошо, как она хотела, но уже лучше.
— Что такое Анка? — вопрос прозвучал уже не так угрожающе и мужчина заметно успокоился, раскрывая успевший сжаться кулак свободной руки.
— Не важно, девочка, — он задумчиво почесал свою щетину, осматривая девушку.
Под таким внимательным взглядом Анка внезапно вспомнила, что совсем не одета. Румянец попытался проявиться на её щеках, хоть и безуспешно — она была истощена, крови хватало мест, куда добраться было важнее. Девушка стойко выдержала взгляд, ни разу не дрогнув, выражая полное повиновение и готовность к сотрудничеству. Но лишь снаружи, внутри же она анализировала ситуацию. Неосознанно, словно всегда только этим и занималась.
Дверь за мужчиной точно была не заперта: он не успел провернуть ключ, вставленный в замочную скважину, но, если Анка замешкается, без промедления это сделает. Снаружи только тёмный лес и неизвестность, хозяин дома быстро догонит истощённую беглянку, а если ей повезёт, и она сбежит… Одна в лесу Анка долго не протянет.
Слева вверх к высокому потолку уходила стена, увешанная фоторамками с изображениями людей, чьи лица невозможно было рассмотреть. Позади — длинный коридор с тремя дверьми, ведущими неизвестно куда. А вот справа виднелся приоткрытый дверной проём. Оттуда доносился манящий запах заваренных листьев. Видимо мужчина собирался предаваться полуночному чаепитию, когда на его пороге оказалась незваная гостья. Анка втянула носом воздух. Да, это её любимый чай с чабрецом и иван-чаем. Вместе с запахом к ней вернулось и видение с фарфоровым чайным сервизом, который стоял у неё дома. Бабушка постоянно ругалась, что мама пользуется фарфором не только по праздникам, на что мама отвечала, что праздник у них дома каждый день.