Я шел к хижине шамана, едва переставляя ноги. Мне казалось, что они утопают в земле, вязнут. И только когда я смотрел на них, удавалось сделать следующий шаг. Но стоило мне отвести от них взгляд, посмотреть вперед, прямо перед собой, тут же возникало чувство, что я по колено в земле и падаю.
Замерев на пороге, я не хотел идти дальше. Я не мог вступить в эту темноту, в этот ад.
Я повернулся. Позади, в просвете между идолами, едва различимая на таком расстоянии, виднелась моя Смерть. Старуха стояла и смотрела мне в спину.
Убей или умри.
— Я умру, — прошептал я, зная, что, хотя старуха и не услышит мой голос, она узнает о моем решении.
Я отдернул тряпичное полотнище, скрывавшее вход в хижину, и ступил в темноту.
В центральной части, прямо на полу, были расставлены какие-то странные предметы — ритуальные жезлы, черепа, подсвечники, столики с баночками и мензурками, тут и там лежали тушки убитых животных.
У меня возникло странное чувство. Казалось, хозяин только что был здесь, но вот что-то случилось, и он, не успев привести свое жилище в порядок, бежал прочь. И вместе с тем я ощущал здесь присутствие другого человека.
Он был здесь. Мой враг.
— Зачем ты прячешься?.. — прошептал я. — Я не буду тебя убивать. Я пришел за своей смертью, а не за твоей.
— Ты уверен, что хочешь этого? — из глубины хижины раздался странный гортанный голос.
Я рассмеялся. Слезы катились у меня из глаз, но я смеялся. Глупо и странно. Нет, даже не странно, а просто глупо.
— Зачем ты меня спрашиваешь? — прохрипел я сквозь свой беззвучный смех. — Делай!
— А зачем ты меня торопишь? Боишься передумать?
Меня объял ужас.
«Боишься передумать?.. Боишься передумать?.. Боишься передумать?..»
— Не спрашивай меня ни о чем, — попросил я. — Не спрашивай. Я раздавлен. Меня нет. Так что не спрашивай. Я просто хочу сделать хоть что-то свое. Хоть что-то… Я прошу о смерти.
— И ты не выручишь своего отца? — удивился голос.
Я вздрогнул.
— Это бред! — выкрикнул я. — Прошлое! Он давно умер. Все кончено!
Я с силой дернул браслет. Металлические скобы жалобно взвизгнули, и драгоценные камни покатились по полу.
— И тебе больше не нужна сила? — с еще большим наигранным удивлением спросил голос. — Ты больше не хочешь изменить этот мир?..
— Нет! — закричал я.
— Откажешься от чуда? — в голосе моего собеседника вдруг прозвучало сомнение и даже испуг.
— Не хочу! Делай!
Злость, поднимавшаяся у меня изнутри, пошла вверх — от живота к самому горлу, и ударила в виски, пытаясь вырваться наружу. Я сделал шаг, другой. Вперед, по направлению к голосу. Рукоять ножа впилась мне в ладонь.
— И ты вот так отпустишь Скрижали?.. — не веря в происходящее, забормотал голос. — Отступишься от всего, что ты делал? Предашь Истину? Скрижали… — Он начал меня уговаривать, словно молил о пощаде: — Подумай! Источник Света! Ты не можешь…
— Я могу. Могу… — прошипел я, переполняясь отчаянием и гневом. — Я могу! Я готов! Все кончено! Сделай это!
Я шел на голос и вот уже видел перед собой силуэт. Громоздкое создание в черном просторном балахоне или плаще маячило передо мной. Он — этот страшный шаман — был передо мной. Убийца моего отца. Мой убийца.
Я прошел весь путь до конца. Я дошел. И вот он — тот, кому от самого моего рождения принадлежит моя жизнь. Тот, кто посчитал себя вправе потребовать себе мою жизнь. Вот он, передо мной, в этом черном одеянии.
— Сделай это!!! — заорал я и схватил его за полы плаща. — Сделай!
Что было сил я дернул одеяние шамана. Покрывало слетело…
— Нет, сделай сам… — удовлетворенно, спокойно ответил голос.
Я стоял перед огромным, во весь рост зеркалом и смотрел на свое собственное отражение.
Высокая фигура ссутулившегося человека с занесенным для удара ножом.
— Сделай… — повторил он. — Позволь своей цели уничтожить тебя.
Я стоял перед своим отражением.
«Убить кого-нибудь задумал?.. Сдохнешь ты скоро…» — сказала моя Смерть.
Слезы покатились из глаз.
Сейчас все закончится.
Убить шамана…
Человек в зеркале вздрогнул. Нож в его напряженной руке медленно пошел вниз. Острие блеснуло у самой груди.
«Тебя — двое», — повторил Источника Света из моего сна.
Колющая боль жадным пламенем лизнула область сердца.
Передо мной — тот самый шаман. Тот, кому от рождения принадлежит моя жизнь. Его жизнь.
«Что значит: мысль там, куда ты идешь?» — прошептал во мне Источник Света.
Мне одному принадлежит моя жизнь. Да! Я понял это! Мне одному… Я понял это не логикой, не умом, не мыслью. Я понял это внутри…
Смерть не имеет никакого отношения к жизни. Это другая реальность. Да! И мне принадлежит моя жизнь, а не смерть. Мне одному! И этого довольно! Довольно!
Моя жизнь!
«Я всегда здесь…» — повторил Источник Света.
Я улыбнулся.
Ноги подкосились, словно кто-то резким движением дернул меня за щиколотки.
Человек в зеркале упал на пол.
— Сюда! — услышал я сквозь опускающуюся на меня пелену смерти.
— Данила, ты?.. — прошептал я, не веря своему счастью.
— Нашел?! — послышался тревожный голос Андрея. — Господи, нашли! Нашли! Слава богу!
— Андрей?.. — я чуть повернул голову. Данила, а вслед за ним и Андрей, переступив порог моей хижины, ворвались внутрь.
— Успели! — чуть не плача прошептал Данила, прижимая к груди мою голову. — Анхель! Анхель, господи! Успели! Успели…
Эпилог
Ты нужен — таков смысл шестой Скрижали. Но нужен не зачем-то, а сам по себе. Необходимо понять этот странный, загадочный, необъяснимый факт — необходимости себя. Даже не понять, а принять — просто, безапелляционно, естественно.
Именно в этом и заключалась тайна шестой Печати — не искать абстрактный смысл жизни, не самоуничтожаться на пути к достижению «великой» цели, а просто жить. Хранить сокровище своей жизни и преумножать его своей радостью.
Боль и отчаяние — вот чувства, которые испытываешь, отправляясь на поиски иллюзорной мечты. На этом пути ты живешь не своим умом, а своей целью. Но что такое твоя цель, если ты сам несчастен? Что она — если ты и не живешь вовсе?
Когда ты болен целью, болен этой страстью, ты — болен и жаждешь излечения. Но что есть излечение, если не уничтожение боли? А всякое уничтожение — это не достижение, не обретение, не счастье. Это отрицание. Потеря.
Свобода — это не отсутствие ограничений. Свобода — это мужество быть и радость от бытия. И именно в этом состоит смысл шестой Скрижали, открывшийся нам лишь теперь, когда шестая Печать снята и более не тяготеет над нами.
Об этом говорили мои друзья — Данила и Андрей. Те, кто, обнаружив мою пропажу, бросили все и, не думая ни о риске, ни об опасностях, последовали за оказавшимся в беде другом. Ни обиды, ни сожаления, ни тени осуждения. Помощь. Забота.
Они говорили — весело, оживленно, радостно. А я смотрел в окно самолета, готовящегося взять курс на Россию. Больше двух недель с того дня мы провели сначала на Гаити, потом в Мексике. Мне сделали операцию. Залатали раны. Я снова живу.
Точнее — не снова. Впервые.
Мои друзья говорят, шутят, а я смотрю в окно. Там, на взлетном поле, суетятся люди — обслуживающий персонал, техники, перевозчики грузов, летчики. И никто из них не замечает старой седой женщины в прохудившемся пончо.
Она уселась прямо на взлетно-посадочной полосе, развязала свой узелок и как ни в чем не бывало перебирает драгоценные камни, некогда украшавшие один фамильный браслет. Я смотрю на нее, и мне спокойно. Я возвращаюсь в Россию.
Осталось последнее испытание.