— Вы в меня въехали! — внезапно озарило ее. — Вы за все заплатите!!! — и тотчас, без перерыва, закричала в телефон:
— Леша, он ко мне подошел! Ну как — кто! Который мне машинку разбил! Что делать? А? То есть что?
Где-то под ухом у Сереги хихикнули.
— Круть, — послышался голос Пердиганди, — а когда она в сортир ходит, то тоже Леше звонить начинает? «Леша! Я покакала! Что делать?!» — пискляво передразнил он. И, не скрываясь, заржал в полный голос.
— Прынцессы не какиют, — высунулся Шаробздюнчик, в который раз озвучив баянную истину.
Серега вздрогнул, поморщился и непроизвольно взмахнул рукой, пытаясь смахнуть Пердиганди. Смахнуть, понятное дело не удалось, ибо материализовываться Пердиганди не торопился. Оба маленьких человечка, которые исполняли функцию личных демонов Сереги, и рост которых составлял сантиметров семь (Шаробздюнчик) и где-то девять (Пердиганди), вообще материализовывались лишь тогда, когда сами этого хотели.
Так что Серега плюнул — в буквальном смысле, через приоткрытое окно на асфальт, — и ушел в свой изуродованный «мондюк». Минут десять повисел на телефоне, ожидая, когда же все- таки гайцы соизволят взять трубку, а потом целых сорок секунд говорил о том, что жертв в ДТП нет и называл адрес.
— Щас еще гайцов ждать будешь часа два, — заметил Сереге сидящий на торпеде Шаробздюнчик. Серега, как всегда, и не заме- тил, как тот появился. — На работе на говно изойдут. Опять опоздал, скажут. А потом тишком уволят, скоты.
— Ваще мрак, — поддержал его Пердиганди, тут же нарисовавшийся рядом с Шаробздюнчиком. — Врагу не пожелаешь. Может, ну ее на хрен, работу эту?
Парочка покивала друг другу и, явно надрываясь, поволокла по торпеде 250-граммовую бутылочку коньяка. На- сколько помнил Серега, эту бутылочку, валявшуюся в бардачке, он заботливо положил туда еще несколько дней назад и намеревался употребить вечером в пятницу лично, без дележки с кем-либо.
— Э, я не понял, вы куда коньяк потащили?— злобным шепотом крикнул он. Но оба быстро дематериализовалась. Естественно, вместе с бутылкой.
— Сопьетесь, — сам себе не веря, уныло сказал Сергей, плюхаясь на сиденье. Коньяк пропал стопроцентно, здесь к гадалке не ходи.
Мужик огляделся вокруг, отметил, что все спокойно, возле ма- шины никого нет, а значит, никто не может подслушать то, как он разговаривает якобы сам с собой. За год он уже привык к тому, что, во-первых, ни Шаробздюнчика, ни Пердиганди, не видит (и не слышит) никто, кроме него, а, во-вторых, если начать разговаривать с ними в чьем-то присутствии, можно запросто заработать себе репутацию полоумного, если не вызов скорой психиатрической.
Почему я?!
Год назад, после того момента, когда Шаробздюнчик и Пердиганди объявились в первый раз, Серега и сам твердонамеревался сходить к психиатру. Ну а о чем еще может думать здоровый сорокалетний мужик, некурящий, наркоты не употребляющий, выпивающий умеренно, не до чертиков в глазах, когда однажды просыпается и видит перед собой ма-аленького, не зелененького, но человечка, да к тому же смотрящего тебе прямо в глаза том- ным взором.
Причина, по которой взор у Шаробздюнчика оказался томным, оказалась банальной и выяснилась несколько позже. Но тогда, в момент пробуждения, Сергей сильно пожалел о том, что проснул- ся. Выполнив все приличествующие случаю ритуалы (крепко за- жмуриться, открыть глаза, увидеть то же самое, но в другом ракурсе, еще раз закрыть-открыть с тем же результатом; ущипнуть себя побольнее, взвыть, повторить три раза волшебное слово «бля»), он наконец уставился на человечка и прямо спросил его:
— Почему я?
И прежде, чем человечек успел что-либо ответить, продолжил:
— Мне всего тридцать девять лет. Будет скоро. У меня семья. Я не наркоман и не алкаш. Я ничего такого не сделал. Похабного. Так почему я, спрашиваю?!
Серегино семейство в этот момент отдыхало на даче, так что в квартире он, к счастью, находился один, и никого своими воплями не встревожил.
Человечек скривился и разочарованно ответил:
— Ну ты хоть бы «Как тебя зовут?» спросил. Никакой культуры у людей.
— Да мне похеру, как тебя зовут, — огрызнулся Серега. — От меня тебе чо надо, а?
— Малацца, — раздался второй голосок, а возле первого нарисовался второй человечек. И опять, блин, не зеленый, и даже не фиолетовый в крапинку. Обычный гражданин, только маленький очень. — По-пацански ответил, уважаю, — обратился он к Сереге.
— Два?!! — в полный голос заорал бедный мужик, взвыл, на- крылся с головой одеяломи отвернулся к стене. И услышал голосок второго человечка. Обращался тот, видимо, к первому: