Так что этот вариант тоже отпадает.
Тогда где же состоится покушение?
В душе Виктора Семеновича шевельнулось едва уловимое сомнение. А может, на этот раз Лиса все-таки ошибается? Или хуже того, агент раскрыт абвером, и теперь военная разведка сливает через него заведомую дезинформацию?
Нет, вряд ли…
Такой человек, как Лиса, с ее обостренным чувством восприятия окружающей обстановки, не может не почуять интереса к своей персоне со стороны немецких спецслужб. Наверняка она нашла бы способ сообщить, что раскрыта. Следовательно, нужно исходить из того, что информация вполне достоверная. Да, в любом случае исходить надо именно из этого.
Виктор Семенович вспомнил о том, что через два дня Сталин собирался отправиться в Сочи — лечить ноги. Вагон у него бронированный, да и вообще поезд больше будет напоминать крепость на колесах — вряд ли кто из диверсантов отважится нападать на Хозяина в пути. По всей железнодорожной трассе в охранении будут находиться дивизии НКВД, которые не допустят никакой подозрительной возни рядом с железнодорожным полотном.
Остается — Сочи.
Но ведь и там товарищ Сталин будет хорошо защищен. Его тамошняя резиденция располагается в лесу на возвышенности, с которой отлично просматривается вся местность. Чаща вокруг содержит немало взрывоопасных сюрпризов, которые станут для нападавших последним в их жизни препятствием.
Тогда где же?
И тут Абакумова осенило — лечебница! Вот она — ахиллесова пята!
По долгу службы Абакумову приходилось бывать в этой лечебнице не однажды. Территория ее была застроена небольшими домиками для персонала, между которыми широко разрослись кусты сирени и вечнозеленого тиса. Здесь, в этих зарослях, найдется немало потаенных, хитрых уголков, где мог затаиться враг.
Что ж, надо быть готовым к самому худшему. Подняв трубку, Абакумов коротко распорядился:
— Маркова ко мне!
Лешак открыл глаза. С улыбкой отметил, что на деревянной перекладине под потолком были развешаны для просушки портянки. Все-таки странно устроен человек… Быть может, уже через пару часов парням отправляться в небытие, а они заботятся о сиюминутном удобстве. Взгляды его спутников спокойные, даже где-то умиротворенные, какие бывают у людей, вошедших в транс.
Он посмотрел на часы. Стрелки показывали пятнадцать ноль-ноль. Товарищ Сталин уже разместился в ванне и распаривает свои суставы.
Лешаку было известно, что вождь никогда не раздевался в присутствии посторонних и предпочитает принимать ванны в полнейшем одиночестве. Это значительно облегчало их задачу. Важно только пройти в коридор, а дальше их ожидает ванная комната с голым Иосифом Виссарионовичем.
Он усмехнулся. Плескающийся в чугунной ванне Сталин — презабавное зрелище. Хорошо бы убедиться в этом воочию.
— Собираемся, — распорядился Лешак.
Без лишних разговоров все трое быстро собрались. В который раз проверили надежность оружия и подошли к Лешаку.
— Первый, посвети, — сказал он, протянув фонарь Боровику.
Первый взял фонарь и направил пучок желтого света на замочную скважину. В какой-то момент, поддавшись минутной слабости, Лешак хотел было спросить, как зовут каждого из них (ведь не на гулянье же они идут, а на смерть). Но расчетливый профессионализм все-таки взял верх. Неизвестно, как сложатся ближайшие пятнадцать минут, а лишняя информация может погубить многих. Не стоит нарушать инструкции. Ведь каждая строка инструкции написана кровью. Пусть все будет так, как есть. Все эти три месяца он был для них Лешаком, себя они называли поскромнее: Первый и Второй. Он же про себя звал их Боровиком и Хорьком.
Умело открыв отмычкой дверь, Лешак оказался в темном служебном помещении. На крючках висели старые халаты. Здесь тоже был затхлый воздух, пахло плесенью. Казалось, что весь мир пропах сероводородом. Дальше находилась комната операторов.
Лешак взвел курок. Услышал, как позади него спутники проделали то же самое. Все роли давно распределены, теперь осталось только действовать.
Заглянув в замочную скважину, Лешак увидел человека, сидящего на диване, другой оператор разместился за приборами в кресле.
Вот теперь пора!
Ударив ногой в дверь, Лешак почувствовал, как расщепилась доска, а петли, не выдержав напора, сорвались с косяка.
Подняв пистолет, он дважды выстрелил — по пуле в каждую цель. Теперь можно прорываться в коридор, где должна находиться охрана. Каждое движение было отработано до мелочей в обстановке, которая с мельчайшей точностью воспроизводила помещение лечебницы. На учениях в девяти из десяти тренировок они одерживали победу — весьма неплохой показатель!
Лешак уже устремился к двери, чтобы выпрыгнуть в коридор, но боковым зрением обнаружил некую странность — операторы сохранили прежнее положение, лишь вяло колыхнувшись от ударов пуль. Мозг еще продолжал анализировать полученную информацию, а дверь уже распахнулась, и их встретило четыре пистолетных ствола, направленных точно в грудь. Выстрелов он не услышал (в состоянии транса случаются и не такие вещи), но зато отчетливо услышал, как за спиной раздался стон Боровика, увидел, как рухнул на бегу Хорек.
Но почему сам он тогда живой?!
В следующее мгновение широкоскулый охранник выбил из его рук пистолет, еще двое навалились на плечи, а третий, краснощекий детина, приподняв его голову за волосы, заорал прямо в лицо:
— Кто тебя послал?!
— Отпусти, скажу.
Хватка на секунду ослабла. Лешак локтем ударил краснощекого в переносицу и, вцепившись зубами в воротник рубашки, раздавил ампулу. По комнате почти тут же распространился характерный запах цианистого калия. Тело диверсанта дернулось и безвольно обмякло.
— Сдох, сволочь! — выругался старший, опуская тело на пол.
— Эх, надо было живым брать.
— Разве тут уследишь… Знал, на что шел, сучонок!
— Он мне лицо разбил, — пожаловался краснощекий, вытирая носовым платком кровь с лица.
Старший распрямился, посмотрел на распластанный труп:
— Проверь пульс. Может, ваньку валяет.
Один из охранников приложил пальцы к сонной артерии.
— Готов. Что теперь с ними делать?
Похлопав по карманам, краснощекий достал пачку папирос. Выбив одну, продул мундштук, после чего привычно примял его.
— А чего тут сделаешь? Мы свое дело сделали. Отнесем жмуриков в морг, дальше ими займутся другие.
Неожиданно отравленный диверсант вскочил и прыгнул в распахнутую дверь водосборника. Почувствовал, что во время прыжка что-то острое царапнуло по лицу — боль ожгла щеку. Ерунда… Главное — не останавливаться. Отстегнув от пояса гранату, Лешак швырнул ее в комнату и спрыгнул в журчащий поток.
Позади грохнуло.
Пройдет минут пять, прежде чем его начнут преследовать. Этого времени вполне достаточно, чтобы пробежать сто метров до боковой двери, совершенно незаметной снаружи, — за дверью прямая узенькая труба уходила в сторону моря. А там его уже не достать.
Глава 4 АМПУЛА С ЯДОМ
— Как так получилось, что он ушел, а, Степан Дмитриевич? — спросил Абакумов, подняв строгие глаза на заместителя.
Марков невольно вытянулся. На этот раз Виктор Семенович даже не предложил ему присесть. Весьма скверный знак.
Во внешности начальника следственной части по особо важным делам Степана Маркова не было ничего примечательного, тем более героического: китель на нем сидел мешковато (несмотря на то, что был тщательно отутюжен), нескладно топорщился по бокам; и хотя черты лица были правильными — широкий лоб, округлый подбородок, слегка выступающий вперед, но полные щеки придавали его облику некоторую простоватость. Впрочем, именно так и должен выглядеть разведчик — неброско и без особых примет.
Вот только когда он начинал говорить, ощущение от его неказистости улетучивалось мгновенно — невольно верилось, что имеешь дело с человеком, наделенным немалой волей.
— Когда диверсант раскусил ампулу с ядом, то бойцы захвата посчитали, что он мертв.
— Они что — не могли проверить его пульс?
— Капитан Кириллов утверждает, что он ощупал ему сонную артерию. Пульса не было. Когда диверсант раздавил зубами ампулу с ядом, по комнате распространился запах, характерный для цианистого калия.