— Нет, они у меня в гараже... с плакатами все в порядке...
Хорошо... Когда-то Акула мечтал, чтобы на его гору приехал президент покататься, отдохнуть, теперь мечта Акулы была куда проще — он хотел, чтобы суд побыстрее состоялся, чтобы уже поехать туда, где и придется отсиживать.
— Лучше бы он пошел тогда в рэкетиры... у дяди Толи теперь боулинг-центр и ресторан...
— Где?
— Не у нас... в городе...
— А-а-а...
Мы взгрустнули и решили поспать. Сдвинули кровати. Легли все вчетвером и уснули. Хорошо, что у нас пока такой возраст, когда хочешь лечь спать, сразу засыпаешь... подольше бы это не кончалось.
Вдруг я почувствовал страшный приступ голода. Я встал и пошел в ресторан. Везде в отеле был полумрак. Стены зловеще отсвечивали, повсюду слышался многоголосый храп. В ресторане горел яркий свет. Столы были накрыты. Но ни официантов, ни посетителей не было. Я взял тарелку и начал выбирать себе еду. Почему-то из всей еды на шведских столах была только халва. Арахисовая, тахинная, подсолнечная, с орешками, с корицей, изюмом. Я насобирал халвы и сел за стол. Я еще не положил в рот и одного куска, как в самом конце зала открылась дверь из кухни и в ресторан вышел Джалал. Такой же красивый, как и в обед, он подошел и сел за мой столик.
— Здравствуйте.
— Здоровее видали. Я все про тебя знаю. И про тебя, и про твоих друзей, и зачем вы сюда приехали — тоже знаю.
— Вы из ФСБ? Вы крышуете Наташу... Это вы разрешили нам приехать сюда...
— Гм, — ухмыльнулся Джалал. — Гм... Ретик дал вам лук, и вы сможете сделать свое дело, и никто вас не остановит, и не помешает вам никто, но только при одном условии.
— При каком условии?
— К нам тут приехал проверяющий, живет у нас тайно, как обычный турист, купается, на парашюте летает... От него зависит, сколько нам звездочек присвоят. Мир Запада на этом и стоит, понимаешь, — сколько тебе звездочек поставят, столько в следующем году и наваришь. У нас их уже пять, но это не предел. Мы хотим стать супер олл инклюзив хотелем, понимаешь?
— Да...
— И теперь все зависит от тебя.
— От меня?
— Да от тебя, ты что, глухой, что ли?
— Нет, просто я поддерживаю стиль нашего общения.
— Какой еще стиль?
— Мистически-сакральный...
— Нет... нет, у нас обычный стиль общения. Ты окажешь услугу мне, моему отелю, а мы — тебе. Вы сделаете то, что хотели, но прежде ты должен переспать с этим проверяющим...
— С кем?
— С критиком отельным ты должен переспать!
Я откусил кусочек тахинной халвы. Маленький кунжутик тут же попал мне под пломбу. В зубе защемило. Я заворочался. Джалал смотрел на меня и ждал.
— Его номер — тысяча девятьсот шестьдесят девять... он ждет тебя.
— Ах, вот как, уже... меня ждут...
Я встал, взял тарелку.
— Можешь не прибирать... здесь же все олл инклюзив!
Я поставил тарелку обратно. Прибирать ее я и не хотел, просто почему-то решил взять халву с собой в номер 1969. Странно, почему-то я даже не стал спорить, а ведь переспать мне предстояло мало того что с турком, да еще и с отельным критиком, да еще и с мужчиной. Хотя почему я так решил, что с мужчиной... критик, он может быть и женщиной... пекарь, парикмахер, учитель — все они могли быть и тем и тем...
— Да, — окликнул меня у самого выхода Джалал, — среди вас предатель!
Я пошел наверх. Пешком. С мыслью о предателе и о прекрасной турчанке, которая вполне могла бы и оказаться этим критиком. Что делает предатель среди нас? Предает? Кого? Нас предавать не в чем. Тогда что? Наше дело. Какое? Убийство судьи. Зачем ему это надо? Бедный предатель, как ему тяжело быть среди нас.
Я сбросил со своего живота ногу Пепси и вошел в номер 1969. Комната была в полумраке, откуда-то раздавались приглушенные турецкие мелодии, очень напоминавшие старинную песню В. Высоцкого про альпинистку-скалолазку. Рядом с кроватью горел светильничек, занавешенный красным платком, от этого полумрак выглядел ярко-красным. Кто-то изогнувшись лежал на кровати в ожидающей позе. Пока можно было разглядеть лишь удивительно соблазнительные гольфы, надетые на очаровательные ножки. Пальчики под гольфами шевелились и, казалось, подманивали меня к кровати. Я подошел поближе. Передо мной лежал во всей своей спортивной амуниции лысый судья. Нога Пепси сделала свое дело — я проснулся. Наташа спала, Пепси тоже спал. Не спал Хот-Дог. Он смотрел телевизор. Там опять шли новости. Показывали какой-то городок в Ираке, военных. К комментариям я не прислушивался, наверняка в них ничего нового не было.