"Я с детства мечтал убить Гитлера"
Том Круз,
(на презентации фильма "Операция "Валькирия"
Сеул, январь 2009 года)
1 июня 2009 года
Мировая лента новостей
"Самолет "Эйр Франс", летевший рейсом 447 из Рио-де-Жанейро в Париж, пропал с экранов радаров сегодня около 7 утра по Гринвичу. Предположительно Airbus A330-200 попал в зону турбулентности, в него ударила молния, после чего он потерпел крушение над Атлантическим океаном. На борту авиалайнера находились 228 человек из 32 стран, в том числе - 26-летний представитель бывшей императорской семьи Бразилии Педру Луиш Орлеанский и Браганский".
В списке пассажиров разбившегося аэробуса также значился бразильский художник Жозе-Криштиану-Хорхе-Алоиш да Сильва Шикльгрубер, более известный под псевдонимом Ван Хох.
8 августа 2008 года
Фазенда Ван Хоха
Сантана-да-Ливраменту, Бразилия
Ван Хоху не спалось. В последнее время это стало его привычным состоянием: возраст все-таки давал о себе знать - то прострелом в спине, то острой щемящей болью в сердце, а то обычной стариковской бессонницей.
Ван Хох спустил ноги с кровати, нашел тапочки, нетвердой походкой прошаркал в туалет, а потом подошел к умывальнику. Как обычно из зеркала на него посмотрел незнакомый пожилой человек с длинными, по-богемному собранными в хвост седыми волосами и аккуратной бородкой-эспаньолкой. Шестьдесят с лишним лет, проведенные в Латинской Америке, и несколько пластических операций до неузнаваемости изменили его облик. И только на самом дне глубоко посаженных серых глаз он порой наблюдал подлинного себя, такого, каким три четверти века назад его знал весь мир.
- Хайль Гитлер! - поздоровался он со своим отражением. На какую-то долю секунды искра вспыхнула в его стальных глазах и осветила испещренное морщинами лицо. А потом она потухла, и все стало по-прежнему.
- Зиг Хайль! - устало ответил Ван Хох за отражение и побрел готовить завтрак. Полвека в Бразилии не смогли выбить из него привычку завтракать по-немецки плотно - сосисками, яичницей и бутербродами.
Покончив с завтраком, Ван Хох прошел в мастерскую, чтобы немного поработать над незаконченным холстом. Но немецкое трудолюбие было бессильно против отсутствия вдохновения. Старик прошел в гостиную, щелкнул телевизионным пультом и сразу же попал на церемонию открытия Олимпийских игр в Пекине. Гуттаперчевые китайцы летали на невидимых тросах над стадионом и передавали друг другу факел с Олимпийским огнем.
Ван Хох рассеянно наблюдал за телевизионной картинкой, а перед его мысленным взором в это время проплывали совсем другие образы... Юноши и девушки в белом трико с развевающимися на ветру светлыми волосами и целеустремленностью во взгляде голубых - у всех, как на подбор, - глаз нескончаемым потоком входили на олимпийский стадион. Они несли в руках флаги, море красных флагов с белым кругом посередине и магическим знаком свастики, под которым зажглась счастливая звезда Тысячелетнего Рейха.
Тем временем в Пекине начался парад стран-участников, и старик с радостью констатировал, что сборная Германии была одной из самых многочисленных на этой олимпиаде. "Да, не зря организация потратила столько сил и средств на объединение страны. Западные футболисты и восточные пловцы еще покажут, что такое арийский спортивный дух", - подумал старый нацист. Его совсем не заботил тот факт, что американцы отводили себе ключевую роль в объединении Германии - ему были смешны амбиции этих безродных космополитов. Ведь это не они целенаправленно искали по всему континенту людей, которые смогут объединить старушку-Европу и противопоставить силу ее традиций бесстыдному заокеанскому популизму. И не они рачительно вкладывали выведенные в Аргентину активы в подающее надежды молодое поколение.
Над Пекином стали сгущаться сумерки, и Ван Хох вспомнил, как в таких же сумерках, только в 1936 году, на арену олимпийского стадиона в Берлине вошла колонна нордических юношей с факелами в руках. Огненная река замкнулась кольцом по периметру, потом медленно выдвинулась на арену, и уже через несколько минут там красовалась огромная полыхающая свастика. У него тогда просто перехватило дыхание, а на глазах выступили слезы гордости за свой народ. Он незаметно бросил взгляд на соратников, наблюдавших вместе с ним за церемонией открытия олимпиады. Герман не скрывал слез, и его грузное тело сотрясалось, когда он трубно сморкался в носовой платок. Самодовольная улыбка играла на губах тщедушного Йозефа, гениальному перу которого принадлежал весь сценарий действа, и казалось даже, что распиравшая его гордость прибавляла ему стати и роста. А Генрих скромно сидел в сторонке, поблескивая очками, и выражение его лица невозможно было разгадать за круглыми стеклами, в которых отражались всполохи пламени.
Соратники.... Германа повесили, Генрих не стал дожидаться петли и проглотил яд в тюрьме, а Йозеф тем же способом избавил от унизительного ареста и себя, и всю свою семью. Но оставались и другие. В апреле 45-го он все еще верил в то, что гнев праотцев Великих Ариев падет на головы Союзников и чудо спасет Великий Рейх, и потому хотел даже отдать приказ о расстреле Бормана, заговорившего с ним о побеге в Латинскую Америку. Но тот оказался предусмотрительнее... Партайгеноссе Борман всадил в него лошадиную дозу снотворного, и он пришел в себя только на подводной лодке, державшей курс на Аргентину. Вместе с ним на борту находились несколько десятков офицеров СС, а также - золотой запас Рейха, который удалось спасти от стремительно наступавших американцев и русских.
Да... У них был почти весь мир в руках, и они его потеряли, потому что были наивны и простодушны в своем идеализме и горячности. Обосновавшись в Южном полушарии, они учли свои ошибки и взяли на вооружение те же иезуитские методы, что применяли в борьбе с ними их враги - могущественные тайные общества, получившие поддержку новой мировой империи Зла - Соединенных Штатов.
Остальные противники - СССР и только что возникший на карте Ближнего Востока Израиль - их почти не беспокоили. По опыту русской кампании они знали, что Россия - это колосс на глиняных ногах. Одна нога зовется коммунизмом, другая - православием, и стоит только поставить подножку под одну из них, как гигант валится в сугроб, как перебравший водки мужик. Так что падение Советов было всего лишь делом времени.
А Израиль... Ван Хох тяжело вздохнул. Долгими июльскими ночами (а бразильский июль - это все равно, что немецкий январь) он снова и снова мучительно анализировал свою политику по еврейскому вопросу, пока, в конце концов, не признал ее ошибочной. Не устрой он Холокост, не восстанови против себя еврейство всего мира, возможно, исход Второй мировой войны был бы совсем иным. Еврейский капитал работал бы на благо Тысячелетнего Рейха и его союзников, в мире господствовала бы Единая Европа, а США с Англией были бы ее безропотными вассалами. Но, увы, история не знает сослагательного наклонения...
"Борьба продолжается", - под этим девизом организация основала свою первую базу на ранчо в Аргентине. Потом, когда в этой стране собралось слишком много тех, кого американцы называли "военными преступниками", базу было решено перенести на старую заброшенную фазенду на юге Бразилии. Именно там он вышел из затяжной депрессии, в которую впал после своего поражения и трусливого бегства, взял на себя бразды правления организацией и сформулировал принципы, которым та следовала вот уже более полувека. Здесь с тех пор Ван Хох и жил, периодически наезжая в Рио и Сан-Паулу, где он продавал свои картины через проверенных галерейщиков.
Постепенно ряды его старой гвардии редели: к началу 90-х из 50 основателей тайной организации "Единая Европа" в живых оставалась лишь дюжина. В последние десятилетия ХХ века были достигнуты все их основные цели - создание ЕЭС, разрушение Восточного блока, объединение Германии, распад СССР, образование Европейского Союза, введение единой европейской валюты...
Несколько лет назад Ван Хох похоронил своего последнего соратника. Генрих Мюллер умер в 2002 году, перешагнув столетний рубеж. Он умирал с осознанием выполненной миссии, и не было ему большей награды перед уходом в Валгаллу, чем увидеть собственными глазами монету объединенной Европы с отчеканенным на ней немецким орлом. После смерти Мюллера Ван Хох окончательно отошел от дел и передал бразды правления организацией молодому поколению, которое даже не подозревало, кем старый художник был на самом деле.