Лэйла бежала к противоположному концу поля. Там были еще одни ворота. Если бы еще несколько секунд усердного бега, она могла бы добраться до ворот, а затем убежать в безопасное место. Для Фелисити не стало сюрпризом, что плоть девушки не сияла чистотой. Она задумалась об этом, целясь в спину Лейле.
Что, с точки зрения Дьявола, представляет собой потеря девственности? Требовалось ли проникновение полового члена во влагалище или однополые половые связи также устраняли мерцание? Она уже знала, что мерцание становится заметным только на коже людей, достигших стадии половой зрелости, что избавляет от необходимости убивать маленьких детей. Хотя она была преданным сатанистом, она была за это благодарна. По крайней мере, это могло бы стать интересной темой для обсуждения на следующей полуночной мессе.
С пистолетом на таком расстоянии точность могла быть сложной задачей, но если и был кто-то, кто мог завалить маленькую лесбиянку отсюда, то это была Фелисити. Она подождала еще секунду, а затем, когда Лейла собиралась открыть ворота, она нажала на спусковой крючок.
Пистолет щелкнул пустым затвором.
Фелисити нахмурилась.
Дерьмо.
Она попыталась направить другой пистолет на убегающего подростка, но к тому времени Лейла уже открыла ворота и убежала через них.
Было слишком поздно.
Она схватила свой рюкзак и снова положила в него пистолеты. Застегнув его, она неторопливым шагом вернулась на стоянку. Хотя ей и хотелось прикончить последнего члена своего университетского отряда, это было не так уж важно. Убивать девушек, которые не были девственницами, было необязательно, но она полагала, что Cатана будет признателен за ее убийство любой невинной жизни. Девственные души могли бы принести ей больше адской славы или чего-то еще, но в остальных должна была быть хоть какая-то ценность. Если нет, что с того? У нее еще было много боеприпасов и еще много часов до полуночи.
Она также не беспокоилась о том, чтобы позволить свидетелю своего преступления скрыться. Несомненно, были и другие свидетели, прячущиеся за трибунами или внутри здания силовых тренировок. Не имело значения, видел ли кто-нибудь, как она стреляла в чирлидерш, потому что культ прочно укоренился на самых высоких уровнях власти в Литтлбурге. Любым потенциальным свидетелям, которые попытаются выступить после сегодняшнего, быстро заткнут глотки. Все это будет сметено под ковер, и жизнь здесь вернется к чему-то, напоминающему норму.
Как будто ничего этого и не произошло.
9.
Заседание МЛВЛ в эту среду прошло еще хуже, чем обычно. Сет не мог подумать, что такое возможно, но это было правдой. Встречи по средам всегда были такими утомительными и скучными. Иногда по воскресеньям в этом подвале толпилось до пятидесяти детей. В такие дни он мог сливаться с фоном и не слишком усердно притворяться, что хочет быть здесь. Он мог уйти в свой разум, и отключиться от религиозной чуши о промывании мозгов. Время в те дни летело быстро, что тоже было приятно.
Встречи в среду были более редкими. Обычно приходило всего около двадцати детей, а это означало, что он не всегда мог отойти на второй план и иногда был вынужден участвовать в групповых обсуждениях. Он много краснел и заикался, когда ему приходилось выступать перед другими участниками МЛВЛ, некоторые из которых на самом деле были хорошими маленькими христианскими детьми. Некоторые из его трудностей можно отнести к естественному отвращению к публичным выступлениям. Каким бы ни было будущее, он знал наверняка, что ему не придется работать лектором или политиком. Он не жаждал какого-либо внимания. Еще одним фактором, возможно, даже более важным, было то, что общение в группе требовало от него откровенной лжи о том, как много он работал, чтобы не поддаться греховным искушениям. Сет был за то, чтобы поддаться искушению. Он был сторонником греха в целом. По крайней мере, он любил веселье. Если бы ему представилась половина шанса, он поддался бы искушению за малейшую измеримую долю секунды.
Ложь далась нелегко, потому что, если он не мог заставить себя поверить в ту чушь, которая вылетает из его рта, как он мог убедить кого-то еще? По крайней мере, обычно от него требовалось говорить всего пару минут за раз. Минуты, которые казались часами. Однако сегодняшнее собрание было хуже, чем обычно, потому что посещаемость была рекордно низкой. Включая его самого, на встрече присутствовало всего девять детей. Это означало, что ему придется говорить больше.