- Странные сравнения. Будь той самой сверхновой! Что тебе мешает?
- Я не смогу, - сказала она. - Все что мне осталось ныне, это быть тенью себя самой. Такой, какой я была когда-то.
- Не понимаю..., - пробормотал я, - Разве ты не говорила мне, что в твоем распоряжении есть целый мир?
- Говорила.
- Ну, так что же? К чему все эти разговоры о счастье?
- Ты меня не понимаешь. Глупенький... Ведь это не мой мир. Не мой, пойми... Тот мир, который был у меня когда-то, исчез навсегда. И даже этот дом, наверное не смог бы его мне возвратить. Он мертв, ты понимаешь? Он умирает каждый день, снова и снова... Прошлое ускользает от меня не оставляя ничего взамен. Уходят годы, исчезают люди, которых я знаю, люблю. Меняются эпохи. А в воспоминаниях у меня бушует вчерашний день...
- Я думаю, что ты драматизируешь. Если бы в моем распоряжении была целая вечность...
- У тебя нет вечности. И никогда ее не будет. Такое дается не каждому.
- Но у тебя...
- Меня просто вырвали из времени! Никто не спросил, нужно ли мне это. Мне это просто дали это в руки... А обратно не забрали. Впрочем, я тогда тоже ценила время. Но ценила его не больше чем женщина, которая ценит свою молодость и красоту. Ведь мы все, по молодости лет, относимся к нему как к забавной игрушке.
- Да, может быть.
- И потом... Из всего времени мы ценим только настоящее. Будущего и прошлого мы просто не замечаем. Убиваем свое собственное время самыми разными способами. Проживаем день за днем наслаждаясь одним лишь моментом. А потом сожалеем о своих проступках... Один великий человек некогда сказал: "Нет ничего более трагичного в жизни, чем абсолютная невозможность изменить то, что вы уже совершили". Может быть он и прав был...
- Все тот же безымянный философ?
- Нет, это английский писатель. Голсуорси. Подозреваю, что ты о таком и не слышал, - сказала Наталья и открыла парадную дверь.
Мы вошли в небольшое помещение, освещаемое тусклым светом нескольких электрических ламп, висящих под потолком. Пахло здесь сыростью, какими-то дешевыми духами, а также чаем. Это была причудливая смесь запахов, свойственная подобным местам. В домах, подобных этому я бывал по поручению своего начальника не раз, и достаточно хорошо представлял себе расположение комнат в этом здании. А их тут, судя по всему, было не мало.
Я огляделся по сторонам, потом дернул Наталью за руку и указал ей на пожилую женщину, сидевшую за столом, близ одной из стен. Девушка взглянула на нее ничего не выражающим взглядом, потом с безразличием пожала плечами и зашагала к чуть приоткрытым дверям, ведущим соседнюю комнату.
- Молодые люди, - произнесла, чуть привстав из-за стола работница музея. - Вы не хотите заплатить за вход?
- Прошу прощения, - пробормотал я. - Простите и вы эту девушку. Она иностранка.
- А сами то что же? Хоть бы поздоровались со мной, молодой человек!
Решив не вступать в бесполезный спор с этой женщиной, я вежливо поздоровался с ней и посмотрел на стоимость входных билетов, обозначенную на бумаге, лежавшей на столе. Похоже на то, что на осмотр местных достопримечательностей у меня уйдет вся наличность. Ладно, черт с ними... Я вытащил из кармана деньги, все, которые у меня оставались и протянул их женщине.
- На двоих, пожалуйста.
Отсчитав нужную сумму, работница музея вернула мне сдачу и торжественно вручила два входных билета.
- Добро пожаловать в... Эй, девушка! - пискнула она, только сейчас заметив, что Наталья без всякого на то дозволения прошла в соседнее помещение. - Тапочки наденьте! У нас тут музей, а не частный дом!
- Что надеть? - с удивлением спросила моя спутница. - Тапочки? Мне?
Я схватил две пары тапок, что лежали в ящике у стола, еще раз извинился перед женщиной, начинающей багроветь от гнева и подошел к Наталье.
- Одевай.
- Не буду я одевать эту дрянь! - произнесла она. - Ты посмотри, я ведь на высоких каблуках! А это... Что это за издевательство?
Она, чуть вздернув носик, с гневом посмотрела на работницу музея, с отвращением взяла у меня тапки и демонстративно кинула их себе под ноги. После этого развернулась и, не обращая внимания на раздавшийся из-за стола всхлип, зашагала вперед. Лица ее я не видел, но мог бы поклясться чем угодно, что в это момент Наталья улыбалась.
Виновато разведя руками я положил свои тапочки на пол и двинулся следом за своей спутницей.
- Хулиганы! - раздалось за моей спиной. - Хамы! Вырастили вас на свои головы!
Уже не слушая ее, я громко хлопнул в ладоши, резко развернулся к ней и триумфально вскинул руки вверх. Ситуация, конечно же, была не красивая, но в ту пору я не задумывался над такими вещами. Эпоха вседозволенности и наплевательского отношения ко всему, что окружало людей, вырвавшихся из строгих рамок цензуры, только начинала набирать обороты.