— Понимаю, — кивнул Виноградов, и опять уткнулся носом в книгу…
«Ладно, — продолжал доктор Шмудтциг свои аналогии. — Микробные сообщества соблюдают некие правила — так, с первого взгляда, видится микробиологу в микроскоп. Коллекционеры тоже их соблюдают. Все правила условны и нарушаются, как только возможно, по мере мутаций в микробной ДНК, при этом порождая новые правила, с учетом допустимых границ нарушения. Для мутации не нужны какие-то внешние факторы, многие поняли Дарвина неправильно, считает автор. У жирафа не потому длинная шея, что он тянулся к листве в вышине, все не так. Рождались предки жирафов и с длинными, и с короткими шеями, но выживали и давали потомство статистически чаще те, кто имел более длинную шею.
В сущности, у микробов то же самое, как у жирафов и нумизматов. Только ДНК дают мутацию за счет «нулевого дрейфа», статистически возникающих дефектов, детей квантовой неопределенности и термодинамики, а нравственность — за счет случайных блужданий мысли. И если от мутаций ДНК защищают специальные молекулы, то у нумизматов эту роль выполняет совесть. Но и то, и другое не абсолютно, так что, если мутация все же произошла, дальше включается естественный отбор. Пройдет такая мутация, или нет? У микробов успешный мутант станет родоначальником колонии клеток с новыми свойствами, а среди нумизматов…»
Между рядами кресел прошла стюардесса — предложила чай-кофе-напитки. К удивлению Виноградова, его сосед отказался, и адвокат продолжил чтение.
«Чем более узко специализирован микроорганизм, — развивал автор свои очень умные, хотя и тяжеловесные аналогии, — тем более он успешен. Но только вплоть до первого изменения условий во внешней среде, а там узкая специализация может быть роковой. В свое время было такое событие на Земле, как «кислородная катастрофа», переход от мира без кислорода к тому миру, который нам привычен сейчас. Это не значит, что до того, как появился озоновый слой, кислород никто не вырабатывал — вырабатывали, и еще как, но он тут же расходовался на окисление всяких руд, вроде пиритов. Бактерии анаэробы благоденствовали, те же, кто жил в кислородном мире, влачили существование в узких нишах, «кислородных карманах», где создавали среду своего обитания. В аналогии доктора Адольфа Шмудтцига, это был мир, когда культуры с денежным оборотом были в меньшинстве, в древнем мире господствовал натуральный расчет, и нумизматов не существовало. Но со временем «кислорода», то есть денег, становилось все больше, больше — и потом БАЦ! Мир вывернулся наизнанку. Общества с денежными взаиморасчетами стали подавляющим большинством. А те, кто обходился натуральным обменом, стали исчезать, и глобально, можно сказать, исчезли. У микробов это выглядело именно так, вот и нумизматы как раз появились в процессе, когда денежные знаки стали вездесущи и общеприняты…».
Читать немецкий перевод было достаточно тяжело, но адвокат Виноградов уже слишком устал от общения со своим спутником. К тому же, до конца оставалось совсем немного, а Владимир Александрович не любил неоконченных дел.
…Завершающая глава книги доктора Шмудтцига была посвящена вопросу, как повлияет на нумизматический мир вторая «кислородная катастрофа» — переход на электронные взаиморасчеты? Естественно, писал автор, что сами коллекционеры монет говорят, что никак не повлияет — как собирали, так и будем собирать. И, действительно, те, кто это говорит, как собирали, так и будут собирать. Но, с точки зрения микробиологической аналогии, интересна не судьба конкретных индивидуумов, а судьба культуры, — хоть микробной, хоть нумизматической, — через несколько поколений после изменения условий денежного оборота. Филателисты, например, почувствовали это раньше — бумажных писем практически никто не пишет, почтовых марок становится меньше и меньше. Они, конечно, пока существуют, но их производство все больше отдает духом оловянных солдатиков, которые выпускают не как игрушки детям, а специально для коллекционеров, и только для этого. Переход на электронные взаиморасчеты идет весьма интенсивно, и если не будет глобальных катастроф, он завершится в недалеком будущем. Интересна психология человека, родившегося и выросшего в обществе, где уже его родители весь сознательный возраст не пользовались наличными, которые можно подержать в руках. Насколько изменится культура нумизматов, задается вопросом доктор Шмудтциг? Скорей всего останутся «гранды», «столпы», аккумулировавшие сливки чужих коллекций, как неизбежные «мутации», интерес к монетам будет подогреваться искусственно, специалистами по маркетингу. Примерно как сейчас с виниловыми дисками…