В принципе, Виноградов считал себя довольно состоятельным, культурным и воспитанным человеком. Однако на «шведском столе», который был включен в оплату проживания, он наелся и напился так, что с большим трудом заставил себя выбраться из отеля.
Владимир Александрович любил ходить пешком, особенно по новым местам — тем более, когда хорошая погода. Но до исторического центра они все-таки поехали на общественном транспорте. При этом Живчик, конечно же, предложил не платить, но Владимир Александрович купил два проездных на день, по семь евро, и он не стал отказываться. Он даже пообещал вернуть деньги, но потом, и опять долго сетовал на непрактичность Виноградова — мол, местные власти всегда и везде наживаются на туристах, для своих тут тариф один евро в день, но зато на год.
Плюс по нему собаку, говорят, можно возить бесплатно…
— Но ведь у нас все равно нет собаки? — Удивился адвокат.
— Ну, так теперь и возможности нет, — не слишком логично, но искренне ответил спутник.
В трамвае все время крутили какие-то видеоролики.
— Районы города у них по номерам, — взял на себя обязанности гида Живчик.
Несколько лет назад он, оказывается, приезжал сюда за монетой, которую кто-то из богатых коллекционеров купил на самом старом в Европе действующем аукционе Доротеум — но побоялся сам тащить домой через границу. Тогда в качестве «верблюда» наняли Живчика, и он успешно прокатился туда-сюда — во-первых, чтобы немного подзаработать, а во-вторых, чтобы называть себя при каждом случае деловым партнером этого самого богача.
— Как в Париже?
— Не знаю, не был, — пожал плечами спутник.
— Интересное название, — прочитал Виноградов табличку, проплывающую за окном. — Фридрих-Энгельс-Платц… площадь Энгельса?
— А что такого? У них тут и Карл-Маркс-Хаус сохранился. Зато, в любимом кафе товарища Ленина, мне рассказывали, теперь половина — аптека, а во второй половине еще какое-то заведение для однополых пар… — хихикнул Живчик:
— Надо будет вам обязательно показать, тут еще есть просто шикарная барахолка. Называется «Гласфабрик», возле Западного вокзала.
— Стекольная фабрика?
— Ну, наверное, — спутник Виноградова по-немецки не понимал, да особенно и не стремился. — Знаете, Вена, конечно, столица антиквариата, но с нумизматической точки зрения — это европейская провинция. Это не Цюрих, не Лондон и не Германия. Нумизматических магазинов и аукционов здесь откровенно мало, ассортимент тоже не слишком велик, хотя жаль.
— А вы что, были в Цюрихе или в Лондоне?
— Нет, но это не важно. Помнится, когда мы покупали здесь «Шею»… — и Живчик в очередной раз принялся рассказывать о том, какую славную авантюру он провернул со знаменитым пробным рублем Александра I. Только теперь эта история обросла уже дополнительными подробностями, причем основным героем в ней стал уже сам Живчик, а не его «новый русский» партнер.
В новой редакции спутника Виноградова повествование выглядело следующим образом.
Как уже было известно Владимиру Александровичу, «Длинной шеей», или просто «Шеей», нумизматы называли между собой серебряный рубль 1801–1803 годов, который в тираж так и не пошел.
Понятие «пробник» полнее и лучше всего раскрывается в русской пословице «первый блин комом». Например, аверс этой монеты украшало изображение императора, предстающего в виде античного героя — однако его обнаженное плечо зрительно воспринимается, как продолжение шеи, и непропорционально ее удлиняет. Да и вообще, отсутствие одежды, естественное для искусства Древнего Рима, в начале девятнадцатого века в России выглядело непривычно и странно.
Вариантов пробных рублей этого типа отчеканили несколько. Император на аверсе и орел на реверсе могли быть как в кольце, обрамляющем надписи, так и без него, и даже вместо орла на реверсе могла располагаться и надпись: «ГОСУДАРСТВЕННАЯ РОССИЙСКАЯ МОНЕТА РУБЛЬ».
Разумеется, оригинальных пробников «Длинной шеи» сохранилось очень мало — в основном, она представлена так называемыми новоделами. «Новодельная монета», по строгому определению, это некий монетовидный знак, отчеканенный по прототипу существующей монеты для коллекционеров-нумизматов в XVIII–XIX веках. Чеканился он либо подлинными, либо так называемыми «новорезанными» штемпелями на государственном монетном дворе, позднее, чем чеканилась подлинная монета.