— И что такого? — Виноградов удивленно посмотрел на своего соседа.
— Только вот распоряжаться этими благотворительными миллиардами все равно будут наследники. Пусть и через доверенное лицо. Потому что, как известно, и в Америке, и в Европе при передаче состояния по наследству положено платить безумные налоги. А так и деньги переданы в управление кому надо, и государство, то есть общество, ничего не получает. Красиво…
— Услуги по созданию и сопровождению фондов предоставляются фирмами, специально созданными для этого банками. Либо независимыми фирмами, которые с этими банками тесно связаны. Например, наш фонд — европейское юридическое лицо, а не российское, и он осуществляет свою деятельность здесь, а не у вас — то есть его не затрагивают ни международные санкции, ни законодательство Российской Федерации. — Широков налил себе еще воды:
— Господа, теперь опять по существу. Если я правильно понял, вы утверждаете, что это коллекция покойного отца вашей доверительницы. И привели мне, признаюсь, достаточно весомые аргументы — например, рубль 1704 года «чекан в кольце» из нашего каталога… да, он точно был на еврейском аукционе в Америке в 1972 году. Вероятно, тогда он не был продан, и потом как-то оказался у Леонида Левермана. Более того, специалисты с высокой степенью вероятности определяют некоторые наши монеты, как конфискованные у бывшего мэра Сочи в восьмидесятые годы, и попавшие к одному советскому милицейскому генералу…
— Почему же вы не хотите признать это официально?
— Для чего? — Поднял брови Широков. — Достаточно часто остаются неизвестными, как продавец, так и реальный покупатель монет. К тому же, на Западе традиция скрывать российское происхождение коллекций возникла еще после революции. Из целого десятка аукционов прошлого века только два официально позиционировали себя, как «продажи дублетов Эрмитажа» — в Германии, в 1931-м и в 1932-м. Некоторые назывались «из коллекции г-на…» с мифической немецкой фамилией, или просто «из коллекции северогерманского аристократа».
— Да, но как-то неразумно забывать о провенансе, согласны? — В голосе Живчика явно было значительно меньше вопроса, чем утверждения. — Кстати, есть еще и номера тушью на поле монет, что было принято до революции, а по ним тоже можно связать выставленные лоты и коллекцию Левермана. Монеты Левермана проходили до него на многих аукционах, в том числе и знаменитых… и если монета на самом деле от Гуттен-Чапского, да еще из коллекции самого Левермана, то она точно не сделанная вчера подделка по новой улучшенной технологии, верно? Тем более что значок коллекционера подделать легче, чем монету…
— Что вы имеете в виду?
— Только то, что страх перед этим есть, и липовые клейма Гуттен-Чапского тоже существуют, — многозначительно понизил голос Живчик.
— Господин Широков, я во всем этом разбираюсь плохо. Но, по-моему, коллекция Левермана и представляется, наверное, последней возможностью купить заведомо подлинную монету, — попытался разрядить обстановку адвокат. — Знаете, мне даже кажется, что такая коллекция на вашем аукционе — это реальная возможность прикоснуться к истории отечественной нумизматики…
— Тем более, с оригинальными карточками коллекционера, — снова перехватил инициативу напористый Живчик. — Наследница, интересы которой мы здесь представляем, даже могла бы их предоставить в распоряжение организаторов. Так что ваш аукцион как бы смыкался тогда через ее отца с коллекцией Гуттен-Чапского, в плане знаменитого и подтвержденного провенанса. И вот тогда имя основателя фонда, да и ваше имя тоже, вполне себе встали бы в ряд с Зубовым, с Толстым, или даже… чего уж там… с самим Георгием Михайловичем!
Это был, наверное, перебор, но Широков так не посчитал:
— Хорошо, господа, — неожиданно легко согласился он. — Допустим, это действительно серебро из коллекции господина Левермана. Однако монеты были переданы на наш аукцион через трастовый фонд, официально зарегистрированный в Лихтенштейне. Все законно, так что ваша доверительница не может ничего нам предъявить. Фонд — ведь это не наследство, с точки зрения права, согласны?
— Кем на этот аукцион была передана коллекция? — Спросил Живчик быстро, хотя и без особой надежды.
— Трастовым фондом, как я уже сказал, — спокойно посмотрел на него Андрей Адольфович.
— А как она попала в распоряжение фонда?
— Совершенно законным образом. Это все, что я могу вам ответить.