Наконец, Мария сделала последнюю, почти до фильтра, долгую затяжку и со всего маху запустила сигаретой в урну. Окурок описал по воздуху красивую дугу. Александр с облегчением выдохнул, и даже перестал на какое-то время оглядываться в поисках полицейского патруля.
— Идем в гостиницу? — Поднялась госпожа Леверман со скамейки.
— Прошу прощения, один момент… — Прежде, чем последовать за ней, коллекционер аккуратно вылил в мусор остатки своего кофе из картонного стаканчика. На всякий случай, чтобы никому потом не пришлось разбираться по поводу случайного возгорания…
Заблудиться можно даже в столице крохотного княжества Лихтенштейн. Особенно, если есть о чем поговорить по дороге, а погода и время пока позволяют пройтись вокруг замка. Надо только вовремя уступать дорогу велосипедистам.
— Думаешь, этот Йозеф Гильман был в курсе, кто такой его отец на самом деле?
— Даже если не знал, то в какой-то момент явно начал догадывался…
На сегодняшнюю встречу Александра не пригласили.
Таинственный и почти всемогущий благодетель по фамилии Белкин, который после убийства Живчика помог им выбраться из Вены, посчитал, что в этом нет необходимости. Но Дыбенко, впрочем, и не возражал — по дороге, в автомобиле с российскими дипломатическими номерами, он и так услышал даже больше, чем нужно.
— Молодой человек получил сегодня предложение, от которого не стал отказываться.
— Не захотел, или не смог?
— Не знаю. Не вижу разницы… — Пожала плечами Мария.
— Как ты думаешь, это он убил Живчика?
— Возможно. Они были немного знакомы, и парень вполне мог пообещать, что проведет его через служебный вход. Предложил по пути заскочить в туалет для персонала, которым почти никто не пользуется, и там уже…
Получилось вполне правдоподобно. Матрос даже представил себе знаменитую сцену из фильма «Корона Российской империи», в которой штабс-капитан Овечкин глушит часовщика. А что, вполне — они поговорили о чем-то, молодой человек показал, например, какую-то монету… и когда Живчик наклонился, чтобы рассмотреть ее поближе, профессионально ударил чем-нибудь по голове. Затащил в кабинку, закрыл…
— И забрал телефон, чтобы не отследили последний звонок.
— Откуда знаешь?
— Догадалась… да не смотри ты на меня так, уж я-то определенно никого не убивала.
— Я тоже.
— Обретенного братика тоже, наверное, следует исключить. Жидковат он для этого…
— Тогда кто? Может, этот наш новый… товарищ из органов? — Они остановились рядом с пешеходным переходом, пропуская красный туристический паровозик:
— Ты ему доверяешь?
— Не больше, чем ты своему Олигарху. Но пока мы с тобой им нужны.
Вот именно — пока, — подумал коллекционер.
Как он и предполагал, непростая история с исчезновением легендарной коллекции Левермана, которая привела их сегодня сюда, произошла еще в девяностые годы. У Леонида Борисовича Левермана к этому времени накопилось достаточно веских причин для того, чтобы исчезнуть. Разбирательства с криминалом… неудобные вопросы со стороны российских специальных заграничных служб по поводу уникальных и редких монет, которые, как оказалось, далеко не всегда попадали по своему секретному назначению… и, в конце концов, просто категорическое нежелание отдавать свои уникальные платиновые монеты какому-то «новому русскому», захотевшему выслужиться перед администрацией президента.
И тогда несчастный коллекционер скоропостижно погиб от рук преступников, что было не редкостью в девяностые годы. При этом он оставил вдове и дочери всего лишь небольшую и не очень ценную часть своих монет, которые даже когда-то не стал вывозить за границу. Шикарно жить до старости на средства от распродажи такого наследства им бы, конечно, не удалось, однако семья настоящего нумизмата и при его жизни в роскоши, обычно, не купается — так что, все вышло естественно и даже почти справедливо.
Леверман умер, зато на австрийской земле появился некий Михаэль Гильман, сын политических эмигрантов и добропорядочный гражданин. Он через какое-то время женился, завел, как положено, сына, переехал в Швейцарию — но и после развода, когда возвратился в прекрасную Вену, помогал семье материально, по мере сил и возможностей.
Образ жизни господин Гильман вел неприметный и скромный, ни в чем не нуждался, каких-то особых излишеств себе не позволял, хотя и совсем отказаться от увлечения нумизматикой так и не смог. До самой кончины он потихоньку занимался монетами средней руки, время от времени, по необходимости, продавая какой-нибудь не особенно ценный экземпляр своей коллекции.