Представившись поэтессой-фолкменестрелем Ундергруди Швахлос, девушка договорилась о выступлении на поэтических чтениях в арт-кафе, за стенкой которого, как ей сообщил в электронном письме Овтсежоб, находилась очередная новая студия, построенная на деньги подписчиков, в которой записывал свои шоу Хованский. Миссией Миссис было физическое уничтожение шоумена. Не столько для достоверности «легенды», оправдывающей её пребывание в Пальмире, сколько из озорства она даже сочинила простенькую песенку, которую собиралась пропеть на выступлении в кафе под минусовку, записанную ею в гостях у соседа-«толчка» Вырабара для включения в Питере в качестве фонограммы.
Вот текст песни, сочинённой Жиробас и тщательно отрепетированной ею дома под звучавшую из колонок минусовку Вырабара:
«Рыцарь, дракон и огонь
Однажды устроили спор.
Рыцарь, дракон и огонь —
Короток здесь разговор!
Крылья, стихия и меч!
Бойся, кто на пути!
Резать, рубить, да жечь —
Их не остановить!
Трупы и едкая вонь;
Эльфам придёт конец:
Рыцарь, дракон и огонь
В хлам разнесли дворец!»
Убедившись, что всё готово, девушка стала собираться в путь. Съездив на Ленинградский вокзал, Миссис Жиробас приобрела билеты — до Питера и обратно. Гастроли должны были продлиться всего лишь около двадцати четырёх часов.
Начало путешествия оказалось привычно-рутинным, ибо «поэтесса» не раз уже бывала в северной столице: вокзал, памятник, поезд, памятник, вокзал, Невский, «Маяковская»...
Миссис Жиробас посетила “KFC”, прошлась по Дворцовой площади, поглядела на канал Грибоедова и даже посетила Русский музей, а вечером наконец добралась и до арт-кафе «Поребрик-залив». Если верить информации, которая содержалась в пришедшем на почтовый ящик сообщении, то в соседнем павильоне за толстой кирпичной стенкой арт-кафе кучерявый, как его иногда называли, «впапулаз и мамосос» записывал очередной эпизод остроумного шоу под названием «Хованский разгуглит!».
Между тем, в «Поребрик-заливе» начался литературный вечер. Столичная гостья спела в тот раз первой, сорвав даже некоторое подобие оваций. Ради приличия просидев чуть-чуть во время чужих выступлений, стараясь не особо вслушиваться в то, что позиционировалось другими чтецами и певцами как плоды их творчества, «Ундергруди» незаметно удалилась из арт-кафе и присела на лавку возле выхода из студии Хована. Через приоткрытую дверь студии можно было даже расслышать голос мастера стендапа, записывавшего на цифру для многочисленной благодарной аудитории свои перлы. Когда голос стих, «фолкменестрель» поняла, что скоро выйдет сам «виновник торжества».
Действительно, прошло совсем немного времени, и из-за двери показался тот самый молодой человек, которого так жаждала увидеть Миссис Жиробас.
Выйдя, Юрий сперва закрыл дверь на ключ, и лишь затем, обернувшись, заметил стройную светловолосую даму, сидевшую на лавочке с сигаретой в руке.
— Хованчик, дай автограф! — просительно произнесла блондинка.
Проглотив наживку, Хованский подошёл поближе.
— Что тебе подписать?
— Всё: сиськи, ляжки, упругий зад... всё! — повторила она, бросив на молодого человека многозначительный взгляд.
— Да, хорошо, но только если ты мне тоже кое-что подпишешь, хе-хе!
— Ну, не знаю... — смутилась Миссис Жиробас. — Творчество у тебя, конечно, отменное, но сам ты какой-то слащаво-пархатый, а мне нравятся брутальные мужчины.
— На самом деле, я ужасно брутален! Моя красная футболка просто вся в крови, — парировал парень.
— Ну хорошо. Веди! — разрешила красавица обречённым голосом, и кудрявый повёз её на такси в коммуналку в одном из домов на станции «Балтийская». Однако звезде не суждено было у себя дома отведать кусок прелестной колеоризы из Москвы, так как её хозяйка провела острой металлической полоской лезвия своего ножа по горлу питерца. Из перерезанного горла хлынула кровь; к сожалению, теперь оттуда так никогда и не раздастся ни одной искромётной шутки.
— Не будите Хованчика, он очень устал! — попросила Жиробас соседей Юрия по коммунальной квартире, выходя из его комнаты.