Но сейчас он не думал о тех километрах членов, что ему пришлось отсосать раньше, ведь именно сейчас во рту у него был член дорогого Тимати. Любовник положил руки ему на затылок, всё глубже проталкивая свой болт в горячее горло Эдика. По сладостным стонам Тимати Багиров понял, что тот готов кончить. И вот вскоре его рот наполнился горячей вязкой спермой. Эдик обожал этот вкус.
Он стоял на коленях с полным ртом малафьи, восторженными глазами глядя на Тимати. Тот погладил его по голове словно послушную собаку. Затем велел ему подняться и жадно поцеловал в губы, слизывая остатки семени с его губ.
— Раздевайся. Ложись на кровать, — сказал он.
Дрожащими руками Эдик снял с себя рубашку и брюки. Пуговицы поддавались не с первого раза. Он распростерся на алых простынях, подставляя под поцелуи ковер чёрной шерсти на животе и груди. Он знал, что Тимати очень нравятся его густые волосы, особенно эта блядская дорожка, ведущая к чёрным зарослям в паху. Проворные, словно у обезьяны, руки Тимати ласкали восставшее достоинство Багирова.
— Да, вот так! — стонал Эдик, двигая бёдрами.
Тимати велел ему перевернуться на живот и подставить зад. Багиров был послушен и податлив. Он довольно застонал, когда ему в анус вонзились два пальца, смазанные клубничным продуктом компании «Русский лубрикант». Ловкие обезьяньи пальцы растягивали очко Эдика всё шире. Оно и так было разработано по самое не балуйся, но никто не отменял привычных ритуалов прелюдии.
— Я хочу твой большой член! — застонал Багиров, когда к процессу подключился третий палец.
Что-то ещё проскользнуло в его анал, но это был всё ещё не член. «Анальная пробка со Спанч Бобом!» — догадался Эдик. Он уже привык к этим вечным затеям Тимати с разными там пробками, пупырчатыми вибраторами, вантузами или морковками. Один раз Тимати хотел запихнуть туда лампочку, но Эдик был непреклонен. Ему казалось, что всё это может завершиться летальным исходом.
Он расслабил мышцы ануса, стараясь больше не думать о лампочке и получать удовольствие от пробки.
— Я хочу твой член! — повторил Эдик ещё раз, но вместо этого получил болезненный шлепок по расплывшейся ягодице.
Мучитель смилостивился и, обхватив Эдуарда за бока, начал медленно врываться в его раздроченный задний проход.
— Скажи мне, что любишь меня! — рычал Тимати, сминая в руках задницу Эдика.
— Я… Я люблю тебя, — стонал Багиров, двигаясь в такт.
— У меня… большой…. большой член? — кровать сотрясалась под движениями двух тел.
— Да… большой… очень, — соврал Эдик, выгибаясь так, чтобы стручёк Тимати всё же смог дотянуться до простаты.
Стало чуть приятней. Тимати жарил его нещадно, оставляя кровавые укусы на кучерявой спине, целуя красные рты многочисленных ран. На Эдуарде всё заживало как на собаке. А потом Тимати кончил, наполнив прямую кишку «Гастербайтера» своим липким густым семенем.
Эдик довольно застонал, утыкаясь лицом в бархатную подушку в форме сердца, а может быть, жопы. Полежав немного в объятьях любимого, он отправился в душ отмываться от малафьи.
Глава V
Obmorok:
«Привет! Сижу в кафе, жду нашего самого главного босса. Я очень волнуюсь...»
Guba:
«Круто. А чего ты волнуешься-то?) Я так поняла, ты действительно Димочку ёбнул, а я не верила)»
Obmorok:
«Может, и ёбнул)) Наш Овтсежоб — большой оригинал. Любит устроить шоу „Внезапный Овтсежоб“ — личную встречу для отличившихся ребят. И каждый раз приходит в разных обликах. Так что я хз, кого мне теперь ждать...»
Guba:
«Жди второго пришествия! Между первым и вторым... Ладно, давай, мне идти надо, позже спишемся!»
Хотя Голодный Обморок и правда проголодался, он не посмел ничего заказывать для себя до прихода Овтсежоба — вместо этого просто сидел за столиком у приоткрытого окна и пялился на летние московские виды. Между тем на небольшой сцене хардкюр-кафе настраивалась молодая группа «Хмурое небо». Видимо, по этой причине Овтсежоб и выбрал данное кафе — если ребята начнут долбить, хуй кто услышит, о чём «ОНИ» будут между собой тереть.