Серж и Мэри испытующе уставились на них, не говоря ни слова. Повисла напряжённая пауза. Наконец Мэри широко улыбнулся и объявил:
— Вот они, настоящие герои! Вы, ребята, нашли платформу и материальную базу для таких дел, которые до этого нам и не снились! Как вас теперь зовут, кстати?
«Нацизбавители» представились один за другим:
— Мистер Барбос.
— Мистер Кураж.
— Мистер Тюрбан.
— Мистер Совок.
— Мистер Садистер.
Серж поморщился:
— Имена, конечно, немного режут слух, но тут уж ничего не попишешь. Как говорится, в чужой монастырь... Самое главное, что вы должны усвоить: получая оружие, деньги и прочие ресурсы для выполнения миссий руководства «ОНИ», по факту вы обязаны будете следовать и нашей с Мэри воле. Работёнка вам предстоит масштабная!
* * *
С середины-конца девяностых в Москве на улице Ключевой стояла часовня в честь иконы Божией Матери «Милостивая». Здесь же располагался восстановленный позднее храм Усекновения Главы Иоанна Предтечи. Помимо него был возведён целый комплекс административно-хозяйственных сооружений: воскресная школа, малые формы архитектуры и парковка для современных христанутых лохов при бабле. Случилось так, что в то самое время, как пятеро адептов церкви преподобных Мэрилина Мэнсона и Сергея Троицкого тайно вступили в Организацию Национальных Избавителей, в часовне, дабы порадовать братеевских христиан, экспонировалась завезённая на неделю из Зачатьевской обители чудотворная икона Божией Матери «Милостивая».
Мэри по своим каналам выяснил, что в среду перед чудотворной иконой будет происходить молебное пение с акафистом, после чего до утра часовня простоит закрытой, а в четверг утром икону увезут. Разумеется, перед часовней будет какая-то чисто символическая охрана, но для бойцов “MM/ST CREW”, подготовленных адским огнём, горящим в их душах, и вооружённых на средства «ОНИ», это не должно составить проблемы.
* * *
Мистер Барбос внимательно осмотрел и разве что не понюхал волшебную мазню. Его собственный объёмный лоснящийся лик исказила гримаса неприязни, как будто бы он зашёл в общественный нужник и увидел там Сергея Мавроди, справляющего нужду. С помощью этой иконы проводилась мошенническая операция пусть и не совсем сопоставимого масштаба, но столь же циничная, расчётливая, базировавшаяся также на слабости умов жертв. От полного ненависти взора Мистера Барбоса не укрылась ни одна деталь: ни утыканная драгоценными камнями серебряная позолоченная риза с чеканкой, отлитая в пятидесятые на деньги церковных крыс, ни стукачески приоткрытое ухо богобляди, за которое икону в народе прозвали «Услышательницей».
— Чего ты её разглядываешь? Жги! — нервно воскликнул Мистер Совок, подходя к Барбосу.
— И то верно! — Барбос сперва плюнул на Божию Матерь, затем щедро выплеснул на «чудотворный» портрет бензин из канистры. Если б «Услышательница» умела творить чудеса или хотя бы плакать над ужасными деяниями смертных, то лучшего времени, чем теперь, ей бы не найти. Но она принимала гибель со стоическим молчанием и без малейшей мысли о самозащите, как и положено сжигаемым евреям.
Мистер Тюрбан, прихватив со стены образа поменьше, сунул их все в рюкзак, после чего братья окропили бензином и подожгли часовню уже целиком.
Когда богохульники вышли из часовни, они увидали, что стоявший «на стрёме» Мистер Садистер вступил в праведный бой с парой прибежавших попов. Друзья помогли ему, и все вместе они в два счёта скрутили неуклюжих и жирных богомолов.
Попов связали, заткнув им пасти кляпами, после чего уложили на заднее сиденье арендованного на деньги «нацизбавителей» «Лэнд-крузера» и повезли на дачу Мистера Садистера. Там аккуратно переложили на фургон и поставили на железнодорожном переезде перед несущимся «Сапсаном». Было много крови и кишок — в общем, получилось весёлое видео.
Вечером компания, уставшая от дел праведных, устроила импровизированные шашлыки из священнослужителей на костре, сложенном из порубленных иконок, прихваченных запасливым Мистером Тюрбаном. Иконы занялись и сгорели просто замечательно!
* * *
Узнав обо всех безобразиях, сотворённых дебилами, пришедшими в «ОНИ» из “MM/ST CREW”, ставших возможными благодаря выделенным националистическими партиями средствам, Константин Крылов схватился за голову, а Белов-Поткин сел и начал наигрывать на скрипке мелодию «Семь-сорок».
Глава XVIII