За окном виднелась большая рекламная афиша мюзикла «Ололофутбол». Рядом стояло здание профессионального концерна «Ко Про Инвест». Мимо окна пробежала, едва успев пересечь дорогу на зелёный свет, симпатичная девушка. Девушка вдохновила стоявшего тут же у кафе алкобомжа на комментарий:
— Да, конечно, успела ты, мадам, ёлы-палы!..
Вскоре подошёл «босс». В этот раз Овтсежоб предстал прикинутым, как показалось Мистеру Голодному Обмороку, крестьянином позапрошлого века: в шляпе, подпоясанном верёвкой армяке и с длинной густой фальшивой бородой. Образ довершал посох, а нарушали его большие тёмные очки и котомка с «пятым» айпадом. Чтобы не ошибиться, что впрочем и без того было бы невозможно, мужчины совершили обговорённый заранее приветственный ритуал: Овтсежоб внезапно резко схватил себя за яйца и жопу, а МГО сделал ему двумя пальцами «козу» в сторону глаз. Удовлетворившись этим, «Они» поздоровались более традиционно и пристроились в поток фри-фло. Овтсежоб набрал себе еды в полном соответствии с образом: пшеничный хлеб, квас, щи, курятина и картошка. Мистер Обморок ограничился пирожным, чебуреком, кусочком пиццы и бутылочкой пива.
«Хмурое небо» въебали митол, а за столом повелась непринуждённая беседа. Овтсежоб взял инициативу в свои руки:
— Сразу отвечу на самые главные традиционные невысказанные вопросы. Зачем всё это и тому подобное... Я создал «ОНИ», чтобы очистить свой город от налипшего на его улицы дерьма в самом широком смысле — причём дерьма, признанного официально за кондитерское изделие. Быдлописатели с многотысячными тиражами, широко ротируемые по радио безголосые петушки... Вся эта шушера, разжиревшая на международных грантах и национальных премиях. Тайное общество последних секунд, оставшихся до смерти старушки-культуры, у смертного одра которой они уже много лет лишь ждут отмашки, чтобы начать свой блядский пиздопраздник. Но, Мистер ГО, я хочу сразу расставить наши приоритеты. Убивая направо и налево, следует не забывать ориентироваться на главную цель — Эдика Исмаиловича Багирова.
— Багиров? Знаю такого. Пидор, который ненавидит Питер за то, что там ненавидят чёрных. В своих книжках пи́здит штабелями и пизди́т девяносто процентов текста. В «Гастарбайтере» красочно описал, как одну половину Москвабада отпиздил, а вторую выебал, попутно всех заставив платить солидную дань его кошельку и мнимым талантам. Когда Багирову это выгодно, он отождествляет Россию и приезжих из регионов, а когда пишет о войне в Чечне или Афгане, говорит исключительно о русских.
— Прежде всего, Багиров — наитрусливейшее животное из всех возможных. Его крайне сложно выцепить. Хорошо, пусть для начала он хотя бы просто испугается ещё сильнее из-за наших убийств, пусть станет паниковать — растормошить это осиное гнездо любой ценой, смело сунув им в улей палку! Десяток смертей вполне сделают дело. Теперь ты понял, зачем «ОНИ» нужны?
— Я и так догадывался.
Мужчины поели и выпили; Овтсежоб заказал себе пол-литра водки, МГО — более крепкого пива.
Слегка охмелев, Обморок почувствовал себя раскованнее и расстегнул ворот рубашки. Указав на шикарную, хоть и фальшивую бороду Овтсежоба, он спросил его:
— Вы верующий?
— Забавно, что ты спросил. Разумеется, нет. Хотя недавно такая хуйня случилась, что впору и поверить...
— Какая? — оживился Мистер Голодный Обморок.
— Не важно, — сразу посерьёзнел «бородач», затем продолжил:
— В России времён Толстоевского сомневавшихся в божественной природе Христа были единицы, и далеко не всегда они являлись лучшими образчиками человеческого рода. С тех пор знания цивилизованной части вида homo sapiens в силу почти поголовной грамотности населения расширились настолько, что верующих стало значительно меньше. Трудно верить в B-movie о Боге — белковом еврее из прошлого, состоявшем из тех же элементарных частиц, подвешенных в редком интервале посреди моря тёмной материи, что и ты, распятого некогда, чтобы спасти мир в будущем.
— Именно! — с жаром подхватил Обморок, стукнув пивной кружкой по столу. — Во времена Толстоевского, видите ли... Было время, когда, блядь, даже величайшие умы человечества верили, что Земля стоит на неебаться здоровенной черепашке-ниндзя. А кто думал иначе, считался чудиком или даже невежественным пидором.
— Религия разделяет. Москвичи в высшей степени агрессивны в стремлении самоутвердиться за счёт слабейшего и обеспечить себе максимально комфортные условия существования, и поэтому «гимнасты» на их толстых шеях — это не меньшая степень цинизма, чем килограммы лишнего анального веса, скрытые под платьями православных аскетичных жиробасов, — Овтсежоб сделал большой глоток, закусил и продолжил: