Отвратительно пьяный Эдуард приобнял Бухарова, который всё ещё время от времени напряжённо поглядывал на столик бичей, за плечи и начал шептать ему в ухо свой безосновательный бред:
— Игорян! Я тебе как брату всё расскажу. Помнишь, не так давно у меня живот распухал? Я ещё боялся, что рак у меня... хуй там было! В самом прямом смысле. Я был в интересном положении. Пустой и холодный звук космического закона привёл меня к Тимати, чтобы сперва отвлечь, и лишь по другую сторону беременности раскрыть свой секрет. Я тайно родил от Тимати.
Бухаров мысленно делал „facepalm“, но на счастье Эдика он не слишком внимательно слушал его идиотические откровения — куда сильнее Игоря Олеговича волновало происходившее за столиком бомжей, где Литрошка усердно содомировал Ивана бутылкой божоле под аккомпанемент всё того же унылого бэнда, в то время как прагматичная Клара Игнатьевна в угаре заказала для себя шесть бутылок по пять тысяч грин штука уже на хуй пойми чьи деньги.
Глаза Багирова, перешедшего к кульминации своего делириума, сияли адским огнём, как у хипстера из Волгограда, когда тот отправлялся взрывать к ебеням вокзал и себя самого ради высшей цели:
— Я не сторонник взрывной хард-версии ислама, зато я могу наводнить Москву армией своих детей! Моя метафизическая беременность — свидетельство моей богоизбранности! Мои дети очистят святую русскую землю от наводняющих её русаков! Я буду ебаться и рожать, рожать и ебаться! Ни один русский Ваня, — он с презрением покосился в сторону бомжей, совсем уже откровенно ебавшихся втроём, но смирившийся и махнувший на происходившее рукой Бухаров даже не взглянул в ту сторону, — не посмеет надеть мне гондон на жопу!
Игорь Олегович молча кивал. Выгнать пидораса в шею он решился лишь тогда, когда Багиров снял штаны, залез на стол и насрал в тарелку с воплем: «Я вот как умею!!!»
Глава XX
Новое задание по убийству главного пидора всея Руси — Бориса Моисеева — получили тайные агенты «ОНИ» Мисс Девственница, Мистер Ариец и Мистер Педик. Поскольку Овтсежоб никогда не видел их вживую, имена он как обычно подобрал рандомно.
Мисс девственница являлась настолько закоренелой БДСМ-госпожой, что даже в обыденной жизни предпочитала чёрную кожу и высокие сапоги. Она так вжилась в эту роль, что не расставалась со своим чернокожим рабом Мистером Арийцем ни на минуту.
Двухметровый негр всегда ходил на поводке за маленькой хрупкой женщиной. Звали его Вася, он был русским по паспорту и по духу, несмотря на кровь и цвет кожи. Мистер Педик же был обыкновенным бандитом и вроде бы натуралом. Впрочем, этого никто не знал наверняка.
Всей троице было не в первой выполнять смертельные и убийственные задания. Овтсежоб держал их для особо жестоких миссий, зная необычные пристрастия этой команды (анальных) карателей.
— Он не дал нам адреса Моисеева! — сказала Мисс Девственница, затягиваясь сигаретой в длинном мундштуке. — Вот мудак!
Она окинула взглядом свою немногочисленную команду и тяжело вздохнула. Ждать поддержки от штурмовиков-остолопов было бессмысленно. Как всегда все интеллектуальные задания лежали на ней. Наманикюренные пальцы с длинными чёрными ногтями заплясали по клавишам.
База данных выдала сразу нескольких Моисеевых Борисов Михайловичей. Причём сразу трое из них оказались 54 года рождения, как и основной сабж.
«Нелегко, наверное, жить с такими имя-фамилия-отчествами», — подумала про себя госпожа, где-то с минуту созерцая монитор.
Педик с Арийцем нетерпеливо переминались за её спиной, словно псы в ожидании команды.
— Сначала стоит навестить Бореньку по адресу «Садовая-Сухаревская, дом 80, квартира 100». Говноселебритис любят красивые круглые числа, — сказала МД, поворачиваясь к своим напарникам.
— Будем делать всё тихо и максимально жестоко, — она улыбнулась, снова затягиваясь сигаретой.
— Так точно, — выдал Педик.
Ариец ничего не ответил, так как был в наморднике.
В большую спортивную сумку отлично поместилось всё необходимое для мёрдер-шоу: наручники, цепи, плети, паяльник, набор японских ножей. Свою любимую катану Мисс Девственница прятала в обыкновенный тубус. Она не любила огнестрельное оружие, так как оно всегда казалось ей лишённым шарма и искренней жестокости. Ничто не может быть более гуманным, чем выстрел в висок. Куда изящнее убивать медленно и мучительно, отрезая от жертвы часть за частью, выпуская всю кровь, выдавливая глаза. Лишь потом даровать блаженную смерть, словно долгожданный оргазм после сладостных истязаний плоти.
Ничего нет прекраснее смерти.