— А-а, брат! Это дело, жи есть! Всё сдэлаю!
Ахмет отвёл гостя в тайное подвальное помещение, расположенное прямо на стройке «Москва-Сити» под краном Ахмета. Недавно от Мистера Голодного Обморока ему перепало много денег, и он смог пополнить коллекцию поясов шахида новыми сезонными моделями. Один из них полностью устроил Прилепина и своей ценой, и боевыми качествами. Он даже приобрёл два пояса — один про запас, ведь запас, как известно, в жопу не ебёт. «Хули мелочиться? — подумал писатель. — Мочить — так мочить!»
Захар лично прицепил пояс на некогда довольно мускулистый торс Лимонова. Даже то, что сейчас оставалось от бывшего лидера партии, сохраняло на себе отпечаток исторического величия, который этот харьковский парень заслужил всей своей судьбой, своей жизнью... и своей грядущей гибелью. Чувствуя флюиды, исходившие от Эдуарда Вениаминовича, Захар прицеплял взрывчатку с невольным почтением. Сказал бы ему кто раньше, чем оно всё кончится, он не то что не поверил бы — морду бы расковырял за такие слова. А теперь...
Но как Захар ни откладывал этот момент, пояс в конце концов был надет, и был надет грамотно — он не создавал Деду неудобств. Теперь можно было смело отправлять экс-вождя взрывать приёмную ФСБ, расположенную по адресу «Кузнецкий мост, 22».
С помощью программы “2GIS” Прилепин нашёл, где вход в здание. Для верности Деду вкололи ещё чуть-чуть крокодильчика.
Эдуард Вениаминович стоял потерянный, будто бородатый хипстер у вокзала в Волгограде, и лишь в глазах светился огонь решимости. Кинжальный удар предательства соратников в спину и наркотики сделали своё дело, и даже более — Дед наконец постарел и сгорбился. Туша Лимонова готова была отправиться на убой, чтобы накормить чьи-то жирные идеалы.
— Ну, давай, пошёл! — Захар смахнул рукавом скупую предательскую слезу, и что-то похожее на совесть больно кольнуло его изнутри. Но он мгновенно взял себя в руки и закончил уже твёрдо: — Не подведи партию, Эдвард! Вперёд!!
Вытолкнув старика из машины, стоявшей на углу улицы, Захар отвернулся к стеклу, до боли, до синевы закусив губу. Пока Дед шёл к приёмной по улице, Прилепин страшным усилием воли заставлял себя не смотреть на его скорбную фигуру, удаляющуюся в вечность. Захар впрочем понимал, что Дед дойдёт туда при любом раскладе, так что жалеть надо было не его, а себя. У него-то всё позади, а у Захара ещё много лет впереди. Не дожидаясь взрыва, машина завелась и уехала в сторону Тверской.
У самого Лимонова между тем в голове шёл совсем другой мыслительный процесс. «ФСБ — наш враг номер один! — открывал Эдуард истину сам себе. — Я должен взорвать их приёмную! Я отомщу за всех наших ребят! Я их, мразюк, изничтожу!! Я буквально готов взорваться от гнева! Я как лимонка с оторванной чекой, как нацбол в Донецке с оторванной щекой, готовый словно Маугли собственными руками отрывать бандерлогам хвостики! И пихать в хохлатые морды! И грязные жопы! Жопы! Да! Знавал я их немало... Но впрочем, о жопах не будем. Вперёд! На взрыв и с песней! Последние шаги...»
Лимонов нащупал взрыватель и крепко сжал его в ладони. Он упивался величием момента.
«Что бы спеть такое? Петь не умею, но люблю. Суки из ФСБ, получайте!!»
Подходя к приёмной, Лимонов запел. При этом он широко открывал рот, но в ноты почти не попадал. Боевая песня отразилась от стен здания, которые должны были вот-вот рухнуть, и рикошетом ударила по ушам прохожих:
— И все должны мы
Неудержимо
Идти в последний
Смертный бой!
Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/