— Пожалуйста, — прошептала девушка, но в ответ получила лишь нежный поцелуй в лоб и увидела, как Адам ушёл.
Она упала на колени, плача и вспоминая обрывки вчерашней молитвы. Ей было страшно, ей хотелось проснуться в начале сентября, когда в Кракове было всё хорошо, или вовсе на пару месяцев раньше, чтобы не чувствовать того, что сейчас. Злата просидела на полу с минут десять, пока решительно не встала на ноги, направляясь к шкафу и хватая с него коричневые брюки и рубашку, быстро одевается и расчёсывает волосы. Она выбежала из дома, направляясь к Патрику, так как попросту не может находиться в доме и ждать. Её нервы не стальные. Злата шла по знакомым, но пустым, улицам и просто не узнавала то, что видела. Эта пустота давила и пугала. Девушка хотела побыстрее прийти к дому парня, но ей преградили дорогу буквально в паре метров перед заветной дверью. Двое немецких солдат, судя по форме, которая уже так не нравилась Злате. Они стояли и осматривали её оценивающим взглядом, будто она товар на прилавке. Девушка метнулась в сторону, но нацисты резко остановили её, схватив за руку. Злата вскрикнула.
— Süße (с нем. Сладкая), что же ты делаешь здесь одна? — спросил один из нацистов на ломаном польском, да ещё и добавляя немецкое слово, которое Злата не знала.
— Я... иду к другу, — ответила девушка, дёрнув руку, но её не отпустили.
— Разве этот друг лучше нас, Süße?
Злата начала вырываться из крепкой хватки, но, естественно, этого не удалось сделать. Она уже начала паниковать, а солдат неожиданно прижал её к себе, лапая во всех возможных места, второй стоял рядом и делал вид, что это так и надо, что это норма. Злата закричала, пытаясь позвать на помощь, но ей зажали рот рукой, говоря на ухо немецкие слова, и девушка подозревала, что какие-то мерзкие.
— Lassen Sie die Mädchen in Ruhe! (с нем. Отпустите девушку!) — закричал незнакомый мужчина, но когда Злату отпустили, она узнала в нём унтерштурмфюрера, которого видела во время обстрела.
Солдаты, что-то сказав и опустив голову, скрылись из виду, оставляя напуганную и немного потрёпанную Злату наедине с Шмидтом.
— Они вам ничего не сделали? — поинтересовался нацист, говоря почти без акцента, чему Злата очень удивилась.
Девушка отрицательно замотала головой, поправляя рубашку. Шмидт смотрел на неё сверху вниз, ему неприятно было видеть, как солдаты издеваются над девушками, ведь очень уважал их, поэтому и спас Злату.
— Спасибо, — сказала девушка, наконец подняв голову вверх и устремляя взгляд на симпатичного арийца. Уж о красоте немцев спорить бесполезно.
— Вас как зовут?
— Злата Тарновская.
Своё имя девушка произнесла с гордостью и высоко поднятым подбородком, чтобы казаться лучше и смелее перед немцем. Она его не боялась, она его презирала.
— Унтерштурмфюрер Ульрих Шмидт.
— Простите, но я всё равно не разбираюсь в ваших званиях, — сказала Злата и совершенно внезапно рассмеялась, немец подхватил её хохот, отходя от прохода и наконец отпуская девушку к другу.
Злата была слишком привлекательной, даже нацист с таким высоким званием заглядывался в её сторону, но не собирался даже знакомиться с ней ближе, он — ариец, ему неприемлемо таскаться с польскими девушками. Поэтому Ульрих ушёл, совершенно не подозревая о том, что его ждёт в будущем.
Злата быстро зашла в дом Патрика, тяжело дыша и чувствуя, как сильно сердце бьётся в груди. Встреча с немцами ни на шутку напугала девушку. Из кухни вышел Патрик, держа в руках белоснежное полотенце и удивлённо посмотрел на Злату.
— Что-то случилось? — спросил он.
— Да, и, кстати, ты почему дверь не запер?
Патрик пожал плечами, осознавая, что просто забыл закрыть дверь на замок. Из-за вторжения немцев у него все мысли перемешались в голове, и он не мог нормально делать то, что нужно. Парень указал, что Злата может пройти на кухню, и девушка уселась на небольшой старый стул с потёртым сидением.
— Может, чай или кофе? — поинтересовался Патрик.
— Нет, спасибо. Я пришла по причине того, что мой муж ушёл в организацию, созданную против немцев, и я очень за него волнуюсь. Вдруг с ним что-то случится...