Однажды вечером он позвонил. Тина уже смирилась, в последнее время уже перестала вздрагивать при каждом телефонном звонке. Услышав в трубке такой родной голос, она сцепила зубы в ожидании, как ей казалось, самого страшного.
— Вэл, у меня проблемы. Какое-то время мы не сможем встречаться. Я не хочу и не могу подставлять тебя. Будет лучше, если тебя не будут видеть рядом со мной, пока все не уладится. Помнишь наш последний разговор? Помнишь, как ты все спрашивала меня, где я тружусь, намекая, что Петербург, как известно, город бандитский? Помнишь, как я отбрыкивался, утверждая обратное? Так вот, любимая, к сожалению, ты была права. Я надеюсь, что все довольно быстро утрясется и мы будем вместе. Пожалуйста, если сможешь, дождись меня, Вэл. Я люблю тебя больше жизни! Мне пора... Скажи хоть что-нибудь? — проговорил Денис на одном дыхании. Сейчас он был честен, как никогда, проблемы в конторе начались давно, но теперь приняли угрожающе серьезный оборот. Фирму аккуратно зажали в стальные тиски, с одной стороны — налоговая, с другой — «крыша», отмывавшая через нее крупные суммы.
— Я люблю тебя, Динь... — прошептала она сквозь слезы. — Пожалуйста, возвращайся!
Телефонная карточка у него закончилась, и связь прервалась. Надолго.
Поглощенная мыслями о Денисе, Тина не обращала внимания на то, что с ней происходит. Раз — задержка, два — задержка, такое бывало и раньше, особенно когда она много нервничала. Кроме того, гинеколог, с которым она общалась еще до отъезда в Москву, грустно качал головой во время ее последнего визита и пытался донести до девушки информацию, что забеременеть ей в силу ряда причин будет очень и очень сложно, причем сначала придется очень долго лечиться, и нудно перечислял ряд курортов, куда бы ей стоило съездить.
— Все-таки что-то не так, надо бы попасть к врачу, все равно времени навалом, стоит заняться собой, да и пора уже воспользоваться страховкой, зря, что ли, каждый месяц фирма за нее денежки выкладывает? - решила Тина и потянулась к телефонной трубке, чтобы записаться на прием.
Атмосфера одной из лучших в Москве клиник разительно отличалась от того, что девушка привыкла видеть у себя в провинции. Ее вежливо пригласили в кабинет, внимательно выслушали, выспросили мельчайшие подробности про все болячки и только потом пригласили пройти за ширму.
Доктор, импозантная, ухоженная, холеная женщина средних лет, долго и тщательно мыла руки. Велела перепуганной насмерть девушке не бояться — что и говорить, кто из нас любит ходить по врачам? — и приступила к осмотру.
— Да! Есть беременность! Шанс был один из тысячи! — сообщила она хорошую новость. Перевела взгляд на правую руку пациентки — кольца там не было — и осеклась. И продолжила уже тихим ледяным голосом: — Направление на аборт выписывать будем?
Врач много повидала на своем веку, но до сих пор чисто по-человечески не могла привыкнуть к тому, что иногда женщины не хотели своих детей.
— Ни в коем случае. Будем рожать, - возразила ей Тина.
Она медленно брела по Тверскому бульвару, раздумывая, как ей жить дальше. Остановилась около памятника Есенину, хотела присесть на пустынную с утра лавочку и перекурить. Подумала как следует, размахнулась и выкинула в урну нераспечатанную еще пачку «Вога». Следом полетела и зажигалка.
Тина вдыхала морозный уже воздух, размышляя, что и как нужно будет сказать. Ибо этим вечером ее ждали два очень серьезных разговора. Девушка ненавидела Скарлетт О'Хару именно из-за ее коронной фразы: «Я подумаю об этом завтра!»
Ей не хотелось откладывать ни разговор с мамой, ни с квартирной хозяйкой.
Тина не могла предугадать, как каждая отнесется к новости, которую она им сообщит. Она дождалась, пока шеф покинет офис, и набрала мамин домашний номер.
Телефон длинно тренькнул, так обычно случалось, когда звонок был междугородним.
— Мамуль, привет, как у вас? — осторожно начала Тина.
— Все как всегда, потихоньку, а у тебя, солнышко? — поинтересовалась мама.
— Есть одна новость, с одной стороны — хорошая, а с другой — не очень, - доложила Тина. Естественно, что мама была в курсе ее проблем со здоровьем.
— Говори же, что стряслось? — Мама была типичной паникершей, но, по счастью, быстро отходчивой.
— Мам, ты там присядь, пожалуйста, и валерьяночки накапай сразу, я подожду, — было слышно, что Тинке нелегко даются слова.
— Уже, выкладывай! — Мама присела в огромное, неуклюжее, но очень удобное кресло, не торопясь за лекарством.