Я коснулась ошейника, Камень вспыхнул, и дикая, невыносимая боль прострелила мне правую руку. Я прокусила губу, чтобы не заорать — Эрме с такой силой вцепился в меня, что кость хрустнула, рука с Камнем соскочила, я увидела, что ошейник дымится…
— Пэр долорем дабит либерационем! — Эрме выдыхал сдавленным шепотом, но это было похоже на душераздирающий вопль.
Я очутилась в аду. Камень пульсировал словно сердце, жег ошейник и оставлял багровые разводы на шее Эрме, легкий дым поднимался к низкому потолку и гипнотизировал меня вместе с заговором — слишком громким, слишком громким.
— Игнис каллидус тамкуам культеллус акутум!
Кожа на ошейнике оплавилась и разошлась, обнажив металлическую основу. Она тотчас же стала красной — раскалилась мгновенно, пошел едкий дым, голос Эрме сорвался, Камень вспыхнул, я резко дернула руку вниз, до самого края ошейника, рука Эрме, державшая меня в мертвой хватке, разжалась, и он рухнул на пол, а следом — я. Не очень сознавая, что я сделала, не представляя, как буду выживать со сломанным запястьем, и даже об этом не думая. Это — магия? Вот эти вот сущие пытки, в которых мне пришлось принимать участие, потому что я просто хотела помочь?..
Я упала на колени, Камень выпал, откатился чуть в сторону. Я оперлась на уцелевшую руку, наклонилась к Эрме — какого дьявола все это было, ничего не получилось, все зря. Удалось разрезать только оплетку, сетка успела остыть, но даже не повредилась, а вот ожоги на шее остались, и я подумала — что теперь?
Нет волдырей, ожог первой степени, мне нужна проточная вода, где ее взять? Где взять в этом месте, в этой эпохе чистую проточную воду, в населенном пункте, где никто в здравом уме не станет пить то, что доброхот набрал из канавы?
— Агуаменти, — всхлипнула я, подобрав Камень.
Невероятно глупо рассчитывать, что сработает. Заклинание из детской книжки выдумано.
— Аквафлюит, — одними губами подсказал мне Эрме, не открывая глаз, и Камень стал мягче и холоднее.
— Аквафлюит, — повторила я, и с Камня на ожоги упали несколько робких капель. От неожиданности я не поняла, что только что сотворила магию, что в моих руках сработало непонятное, меня затрясло как в лихорадке, и срывающимся голосом я заголосила — шепотом, чтобы никто ничего не понял, если слушал нас, припав к двери: — Аквафлюит!
Я выжала Камень — как губку. Но действие заговора прошло, и он снова стал как кусок силикона. Я, опомнившись, пошевелила пострадавшей рукой — останутся синяки, но кость цела. И на том спасибо.
Я еще повыжимала немного — ну кисонька, ну еще глоточек! Материальный мир трещал по швам, воздуха не хватало. Эрме наконец открыл глаза, и я почувствовала, что плачу.
— Я предполагал, что не получится, — он пошевелился, застонал — из-за ожогов или падения. — Но мы должны были попытаться. Ты молодец.
Доброе слово и кошке приятно. Эрме обстоятельно ощупал ошейник, посмотрел на меня снизу вверх, я растеклась в беспомощной виноватой улыбке и разжала пальцы, выпустив Камень.
— Оплетка разошлась, но металлическая основа осталась целой, — невесело доложила я. «Сэр»… Я коснулась лица, не сразу сообразила, почему моя рука вдруг оказалась в крови. Губы саднило — еще бы, я заглушила одну боль другой.
— Знаю. Силы еще не хватает. Нужно быть ближе к горам.
Вот почему он просил у меня нож при первой встрече. Камень под действием заговора плавил все, к чему прикасался, и ни у кого в здравом уме не хватило бы сил подвергнуть подобным мукам ребенка. Я скорее отправила бы на плаху их всех троих, чем позволила бы так снимать ошейник с Марибель.
— Что это вообще такое? — выпалила я. — Где ты его достал? Подожди, я принесу тебе хотя бы вина…
— В Астри Синими Камнями играют дети. Они валяются под ногами, их тьма, но мало кто может перевезти их через Астрийские горы. Они исчезают. Пых — и все. Синие Камни — душа Астри.
Я покачала головой. Звучит красиво. На подносе вместе с едой лежала не слишком чистая салфетка, я приложила ее к губам, чтобы остановить кровь. Есть мне теперь будет намного сложнее… Налив вина, я вернулась, села рядом с Эрме на пол, протянула ему кружку. Такое мерзкое пойло, ни напиться толком, ни угомонить боль, но у нас нет ничего другого. Эрме сел, забрал у меня кружку, и меня замутило от одного воспоминания о вкусе питья.
— И как этот Камень попал в Комстейн?
— Верный Рыцарь однажды лишился сердца. Гномы Астри взяли один из Камней и поместили ему в пробитую грудь, — без малейшей заминки ответил Эрме. — Рыцарь вернулся и посвятил свое сердце Покровительнице.