Ночной Астрем был прекрасен — тихий, шепчущий, полный магии, за нами бежал Странник, потом появился еще один, и я уже без всякой опаски тискала их, а они опрокидывались на спину, довольно жмурились и урчали, как кошки. Над нашими головами висели россыпью яркие звезды, луна плыла в едва заметной дымке облаков, и масляные фонари освещали спокойные, чистые каменистые улочки.
Мы пересекли добротный каменный мост, разделявший Астрем и Мевели, и Мейя повела меня не ближе к морю, а на скалы. Я доверяла ей, как местной жительнице, и старалась не думать о том, что вот со скал меня столкнуть проще простого… Мы забрались на скалу, Мейя велела закрыть глаза, и я притворилась, что подчинилась, но посматривала, что творится вокруг. Стало жутко, я крепилась и готовилась дорого продать свою жизнь.
Из-за недоверия я лишилась сюрприза, и винить в этом я могла только себя. Свечение, словно из-за моря всходила вторая луна, я заметила из-под прикрытых век, но когда Мейя сказала открыть глаза, мое восхищение все равно выглядело неподдельным.
— Там Белые Острова, там живут альбы, — захлебываясь словами, тараторила Мейя. — Если мы останемся до утра, ты увидишь, как магия достигает берегов Астри, накрывает город туманом, и сюда приходят и Странники, и совы-альбы, и лисферы, и корны…
— Это светится магия? — пораженно переспросила я, и Мейя кивнула. Вид у нее был торжествующий.
Да, мне очень хотелось увидеть все своими глазами, но время перевалило за полночь, через несколько часов мне нужно было вставать, и из всех волшебных существ пришлось удовлетвориться лишь нетерпеливой лисферой, которая обшипела нас и юркнула на наше место.
Наутро я, конечно же, проспала. Вскочила, когда в дверь стучали, схватила платье, которое принесла накануне Мейя, и, прикрывшись им, открыла дверь.
— Ты не захворала? — озабоченно наклонила голову Орана. — Тогда вставай и иди работай, Мейя уже ушла за молоком…
В этот день я не то что не успела — забыла или сознательно решила не тратить время на подметание улицы и увядшие цветы, и когда в зале появился заспанный гном, одетый в темно-синюю форму, не связала одно с другим. Гном о чем-то разговаривал с Бенко, а вечером, когда трактир закрылся и постояльцы угомонились в номерах, Бенко положил передо мной на стойку два дуката.
— Ты придумала, как чисто стирать белье, Орана решила, что мы можем увеличить плату за постой, и я подумал, что нужно поднять тебе жалованье до пяти дукатов в неделю, — грустно сказал он. — Но городская управа оштрафовала нас за грязную улицу и высохшие цветы, поэтому три дуката мне пришлось вычесть.
Как я себя ругала — не передать. Мне было невероятно стыдно, но Бенко ограничился коротким разговором и отпустил меня — в термы и спать. Понимая, что гномы не оценят моего пренебрежения чистотой, я наплевала на термы и спустилась во дворик. Ветерок трепал постиранное белье, журчал ручеек, на аккуратно сложенных в углу дровах доедала кролика лисфера. В двух крохотных садиках распускались ночные цветы, склоняли тяжелые головки на изящную кованую оградку, и мраморные миниатюрные скульптуры гномов, казалось, сияли под светом луны. Я сидела и думала, а гномы смотрели на меня сочувственно и ничего не могли подсказать.
Выматывал ли меня однообразный труд? Нет. Я выполняла самую черную работу, но получала за нее хорошую еду, уютную, пусть и небольшую, спаленку и доброе отношение. Я была готова что-то менять, но не сейчас. Я ничего не знала о гномах, и то, что один раз пропущенная уборка территории привела к такому печальному итогу, заставляло признать: начинать новую жизнь мне рано. Уходить, жить самостоятельно — рано. Мне было жалко не трех дукатов — все равно мне не на что было их тратить, а совестно, что я подвела Бенко, пусть не нарочно.
Раздались шаги, я повернула голову. В полуметре от меня стоял Монто, и в руке у него было древко, на конце которого сверкал в свете луны металлический скребок.
Я просила у него просто приделать старый нож к какой-нибудь палке, но не ожидала, что это будет настоящее произведение искусства. Разинув рот, я вскочила, выхватила скребок и принялась его рассматривать. Древко было украшено металлическим узором там, где я должна была его держать, и я представить не могла, сколько времени понадобилось Монто, чтобы выковать такую красоту.
— Осторожно, нож острый, — предупредил он. — Тебе нравится?
— Нравится? — я едва не подавилась собственным восторгом. — Он восхитителен! Ты это сделал сам?
— Конечно, я же гном, — улыбнулся Монто. — Мы все умеем работать по металлу, по коже… — Потом, будто боясь передумать, он выпалил: — Если бы ты была моей женой, я выковал тебе самые красивые решетки во всем Астри.