— Ну вот… А я теперь в дверь не прохожу!
— Ты уже выбрала ему имя?
— Нет… то есть, да… Подожди, Клара, секунду, нам надо поговорить.
Франсуаза усилием воли согнала с лица улыбку:
— Если ты собираешься вернуться, то возвращайся уже совсем. Иначе Андрес тебе никогда этого не простит… И даже мне будет нелегко.
— Я знаю… Только не слишком ли поздно просить прощения?
— За что? Это ваше дело. В глубине души Андрес это прекрасно понимает… Это был ваш выбор.
— Все-таки, по-моему, первый шаг сделала я.
— У тебя были на то причины.
— Именно поэтому я тебе и звоню… Конечно, причины у меня были, но вот только что, когда я говорила с ним по телефону, я что-то не очень могла их припомнить.
— Вполне возможно, он изменился…
— Думаешь, изменился?
— Трудно сказать… Мне кажется, теперь он лучше понимает, чего хочет… да и вообще, стал поспокойнее… Но при этом в такой печали — пожалуй, прежний Джозеф мне нравился больше.
Франсуаза взглянула на сигареты, которые Андрес оставил на туалетном столике, и едва удержалась, чтобы не закурить.
— Хотя я-то, конечно, с ним не жила, — добавила она.
— Это да… Впрочем, может, это я изменилась.
— Надеюсь, что нет, — ответила Франсуаза, улыбаясь так, что Клара это почувствовала на том конце провода. — Разве что изменила цвет волос…
— А чем тебе не нравятся мои волосы?
— Очень нравятся! Прекрасные волосы.
— Если бы ты видела, ты бы так не говорила… Недавно я покрасила голову в разные цвета, чтобы она стала похожа на крону осеннего дерева… ну и можешь себе представить результат!
— Хотела бы я на это посмотреть!.. А знаешь, что говорит теперь Андрес? Что цвет волос отражает душевное состояние человека… Поначалу он хотел только одного: утереть нос тем краснобаям, которые твердят на каждом углу: «Красота в душе», но теперь мне начинает казаться, что он и сам готов в это поверить!..
— Так он не согласен, что красота в душе?
— Согласен… По крайней мере, я так думаю, — ответила Франсуаза. — Но знаешь… Он считает, что есть вещи, о которых не стоит трепаться попусту.
— Сам-то он как?
— В порядке. Работает много, но это ему на пользу.
— Он все такой же красивый?
— О да!.. Правда, сам он так не считает.
— Я видела старый фильм с Гарри Купером в роли архитектора… Ты знаешь, вылитый Андрес! Я весь фильм ждала, что Гарри Купер вот-вот повернется к зрителям и наорет на меня!
Франсуаза посмотрела на пустующее место на их кровати и представила себе спящего Гарри Купера.
— Андрес гораздо красивее Гарри Купера, — сказала она.
— Да что ты говоришь?
— И потом Андрес не актер, а действительно архитектор.
— Что правда, то правда… Считай, что тебе повезло… Уж я на этих макак насмотрелась!
Франсуаза улыбнулась. Она вспомнила, что не слышала слова макаки с тех пор, как Клара звонила ей в последний раз. А если и слышала, то только потому, что сама его повторяла. Она легла поперек кровати и вытянула ноги.
— Как ты там вообще?
— Да ничего… Ну, то есть, уже лучше.
— Когда?
— Что когда?
— Когда стало лучше?
— Лучше и все… Смешная ты…
— Ну и пусть смешная. Ну давай, расскажи, когда тебе было хорошо.
Франсуаза закрыла глаза и прислушалась к дыханию Клары. Она ждала ответа.
— Вот, помнится, однажды ночью с Джозефом… Он сидел на краю кровати почти в полной темноте, пил виски. Его лицо освещали лишь огоньки музыкального центра. Я лежала в постели, курила и смотрела на него… Время от времени он оборачивался ко мне и улыбался. По-моему, за все это время мы не проронили ни слова… Но до чего же было хорошо!
Франсуаза помедлила немного и открыла глаза. Она повернулась, схватила пачку сигарет Андреса и отшвырнула ее от себя.
— Ты думаешь, вы снова сможете быть счастливы? — спросила она.
— Не знаю.
— Конечно, не знаешь. Но веришь, надеешься?
— Надеюсь… Но не знаю… Видишь ли, каждый день слышишь столько всякой чуши, самой разной. Ну там, к примеру, «любят только раз в жизни», «любовь не вернешь» и всякое такое. Не знаешь, что и думать! Вернее, уже вообще боишься думать — а то вдруг и сама сморозишь какую-нибудь глупость и внесешь, так сказать, свой вклад. В общем, не знаю, сможем ли мы или нет. Мне кажется, да, но не знаю… Я даже не знаю, пьет ли он сейчас виски.
Франсуаза возвела глаза к небу:
— Уфф! — выдохнула она. — Я сказала тебе, что он немного изменился, но я ведь не сказала, что он стал другим человеком!