Закурила сигарету.
Смотрела, как поднимается струйка дыма и в ней проступают его черты.
От сигареты захотелось есть.
Она встала и прошла мимо него на кухню. Там, в ведерке со льдом, ее ждала бутылка шампанского.
Она улыбнулась и забыла про голод.
Она улыбнулась — поняла, что сюрприз он ей все-таки приготовил.
Вернулась в комнату с ведерком и двумя бокалами.
Села на прежнее место.
Это место начинало ей нравиться — и почему только ей раньше не приходило в голову здесь сидеть!
Устроившись спиной к стене, все так же в трусах, но на сей раз не поджав, а вытянув ноги, она откупорила бутылку.
Наполнила бокалы, взяла по одному в каждую руку и, глядя в глаза своему мужчине, чокнулась ими.
Звон бокалов воскресил в ее памяти одну давнюю историю.
День клонился к вечеру; они только что проснулись.
«Скорее!» — вскричал он.
Они соскочили с кровати, мгновенно оделись. Он схватил на бегу магнитофон, она — два бокала, и они помчались вниз по лестнице.
«Как пить дать, упустим», — сказал он.
«Как пить дать, застанем», — ответила она.
Как вихрь они ворвались в винную лавку, — купить бутылку.
«Вам ни за что не успеть», — сказал продавец.
Они пробежали по улице бок о бок, глядя только вперед, до гигантской офисной высотки. Запыхавшись, влетели в лифт, нажали самую верхнюю кнопку. Лифт пополз вверх; бесконечной вереницей замелькали этажи.
За все время, пока ехал лифт, они не проронили ни слова.
Вот, слава богу, и последний этаж: выскочили из кабины и оказались на балконе.
Он поставил рядом с собой магнитофон и включил романтическую музыку. Она открыла бутылку и наполнила бокалы.
Они чокнулись.
Солнце опустилось за горизонт.
Женщина пила шампанское из обоих бокалов, и картины прошедших дней плыли перед ее глазами.
Пока шампанское не кончилось.
«Ты дебил, что ли, Джозеф, что за тупая шутка, — простонала она. — Что же мне теперь делать»?
Человек не сразу понял, что ему сказали. Когда же понял, разозлился. А Бог молчал — он этого и ждал.
— Это… отвратительно. Отвратительно… На земле полно потрясающих людей, которые делают все, чтобы жизнь стала лучше, помогают другим, жертвуют собой…
— Потрясающих, говоришь?
— Ну да! Сам-то я ни разу ничего путного не сделал, а они…
— Ты — понял.
— Но…
— Эти люди, о которых ты говоришь, — они и впрямь «потрясающие», как ты выражаешься, но они еще не достигли понимания. Им по-прежнему удается терпеть земную жизнь. Удается там жить, спать, что-то творить… И даже быть при этом «потрясающими».
— Да что я такого понял! Ничего! Я… я был трусом! Да я и сейчас трус… Я ведь просто взял и сбежал от своих проблем… Я…
— Нет. Понял — именно ты. Ты отказался терпеть. Потому что все эти люди там, внизу, — они терпят, смиряются, принимают все как есть, — словом, сам знаешь… Ну а ты, ты отказался!
Человек посмотрел Богу прямо в глаза.
— Ты хочешь сказать, что нужно добровольно принять смерть, чтобы попасть сюда?
— Смерть?
— Ну да, что же еще! Смерть, конец жизни, небытие!
— А ты себя чувствуешь мертвым?.. — спросил Бог человека и тоже посмотрел ему в глаза.
— Нет, — признался человек.
— Оглянись вокруг… Неужели это похоже на небытие?
Они шли меж зеленых холмов. Человек осмотрелся. И ощутил мир и покой.
— Нет, — сказал человек.
— И однако, — продолжал Бог, — видишь ли ты, чувствуешь ли ты себя здесь так же, как на Земле?
— Нет, — ответил человек.
— Понимаешь, что Я имею в виду?
— Да.
— Ты обрел жизнь.
Человек снова посмотрел по сторонам.
— И все те, кто, как я, покончил… то есть, обрел жизнь, — они все здесь?
— Мы скоро их увидим, — сказал Бог, — ты же и сам это знаешь.
Человек заглянул в свою душу и увидел, что он и правда это знает.
Она закрыла глаза и ненадолго прикорнула, положив руку между ног. Ей приснилось, будто она в его объятиях; она выпростала руку и проснулась.
Снова наткнулась глазами на своего мужчину и рассердилась на него — вопреки самой себе, вопреки ему, вопреки приготовленному ей сюрпризу. Сюрприз-то, может, и удался, да вот любимый умер и с кем теперь делить свои чувства?
Тело не шевелилось. Сначала оно, наверно, какое-то время раскачивалось на веревке, но теперь висело без движения.