— Черт…
— Что такое?
— Я об этом не подумал.
Андрес мысленно упрекнул себя за этот вопрос. Житейская неприспособленность брата с уходом Клары только усугубилась. Он попытался подсластить пилюлю:
— А может, ты и прав, спать в гамаке куда прикольнее!
— Ты думаешь? Я просто сейчас плохо соображаю, что прикольно, а что нет. Точнее, мне кажется прикольным все… или ничего, без разницы.
— Если хочешь, я могу составить для тебя список того, что прикольно и что не прикольно… Чтобы все расставить по местам.
— Неплохая идея.
Андрес встал, открыл окно, высунулся наружу и закурил. На то он и старший брат, чтобы составить этот список. Он сосредоточился и приступил:
Убитых ноль… Итак… В графе «прикольно»: утки в пруду возле нашего дома… утки в принципе… рисунки Джеймса… сам Джеймс. Дети, которые шлепают по лужам… люди, которые налетают друг на друга на улице… пикники… Франсуаза… мордашка Франсуазы, когда она играет в пинг-понг с Кларой… мордашка самой Клары. Пол Ньюман в «Адском небоскребе», когда он говорит: «После приема приглашаю тебя…
— …посмотреть, как сгорит мой смокинг!».
— Точно!.. Все без исключения обезьяны; немецкий язык, строители мостов, любой ребенок, который ест яйцо всмятку; книги Джона Стейнбека; девушки, когда они засыпают и бормочут что попало; мамины представления о правилах дорожного движения; утреннее похмелье; заниматься любовью в кино, подражать голосам животных, спрашивать у людей, за кого они себя принимают; «Бич Бойз», когда Джеймс под них отплясывает, переселение душ… ты в гамаке с матрасом на полу, белые медведи… в общем, хоть отбавляй!
— Точно, точно!
— Так, теперь… В графе «неприкольно»: все…
— Это уже не интересно.
— Ты уверен?
— Да. Что в этой графе, я и сам знаю.
Андрес выбросил сигарету в окно. «Конечно, знаешь», — подумал он.
— В любом случае, эта графа получилась бы очень длинной, — сказал Андрес.
— Да… ну что ж, теперь можешь идти спать.
— А ты что будешь делать?
— Не знаю… я бы выпил чего-нибудь.
— Понятно, — ответил Андрес, — будешь потягивать виски под депрессивную музыку.
— Почему бы и нет?
— Так ты ничего не добьешься.
— Я ничего и не добиваюсь.
— Ты достал, Джозеф… Сам себя мучаешь и упиваешься собственными страданиями.
— Конечно, упиваюсь! Тебе повезло: ты-то своей депрессией уже переболел… Отмучился… А вспомни, каково оно: полная безысходность и страдание без смысла и без конца… И теперь последнее утешение у меня отнимаешь — упиваться болью… Это же невыносимо!.. Так ведь и удавиться можно… А тебе не приходило в голову, что на самоубийство человек идет как раз тогда, когда уже не находит удовольствия в том, чтобы упиваться своими страданиями?.. Как тебе такая теория? Интересно, правда? Короче, я к тому, что лишить человека последнего удовольствия — значит, по-моему, обречь его на самоубийство. Поверь мне, братец: упиваться собственными страданиями — единственный способ справиться с депрессией… Депрессию нельзя пережить, не вознаграждая себя хоть этой малостью…
Луч надежды появился в глазах Андреса. Он помолчал минутку, желая убедиться, что Джозеф высказал все, что хотел, и спросил:
— Скажи… Ты не пробовал возобновить свои писательские опыты?
— Слуга покорный…
— Дурак, для твоей же пользы…
— Да-да.
— Ты ведь и не пытался.
— Да пытался я, пытался… Только вот когда парень, главный герой романа, на первой же странице превращается в кенгуру, да еще вдобавок оказывается единственным действующим лицом, не так-то просто придумать продолжение.
Андрес подумал и согласился, что это и в самом деле нелегко.
— Так пусть у тебя роман состоит из одной страницы.
— В очень толстой обложке.
— Да, и еще с предисловием!
— Тогда уж и с оглавлением!
— Первая страница: предисловие; вторая: роман на одну страницу; третья: оглавление… можно считать, книга почти готова!
— Какой же ты дурак!
Андрес улыбнулся. Это ему нравилось больше, чем извинения.
— И тем не менее ты должен писать.
— Мне нечего сказать.
— Человек, которому нечего сказать, не стал бы спать в гостиной, тем более в гамаке. Такой человек спал бы чинно-благородно в свой постели, а не висел на телефоне в три часа ночи.
— Но я не хочу ни о чем писать.
— Не верю.
— Я устал!
— Так иди спать!
— Не-а…
— Почему?
— Я еще не доел салат.
Андрес услышал, как Франсуаза вернулась в спальню. «Ох, уж этот его салат», — подумал он, поворачивая голову. Франсуаза подмигнула ему и улеглась в постель.