Пистолет отправляется в один из кармашков разлезающейся по швам разгрузки снятой с безногого трупа. Точнее, это был вполне себе живой человек истекающий кровью и конвульсивно дергающий измочаленными культяпками, громко вопя куда-то в небо. Но окопный нож легко и быстро решил его проблему с задержкой в пределах мира смертных. Лезвие вгрызлось в пустую глазницу, прикрытую окровавленной тряпкой, пробило кости глазного дна и вошло точно в мозг. Моментальная смерть и новая жертва на алтаре страждущих демонов.
Кроули медленно поднялся на ноги. Осторожно выглянул из окопа. Заграждение из колючей проволоки, кое-как заостренные колья и противотанковые ежи.
Сколько душ…
Изрытая линиями окопов и перепаханная взрывами долина. Травы почти нет. Черная сырая грязь, местами способная проглотить ногу по колено. Трупы. Окровавленные, переломанные, искореженные, изуродованные перекрученные куклы, лежащие на земле, зависшие на колючей проволоке, истекая кровью или покоящиеся на дне траншей. Чадящие остовы бронемашин. Закопченные танки. Вспучившиеся листы металла, уткнувшиеся в землю дула, зависшие над землей гусеничные катки тех что налетели на ежи. Никакой организованности, сплоченности или дисциплины. Всеобщий хаос.
Разрозненные группки Черных и Серых из тех, что выжили после первой самоубийственной атаки, двигаются куда-то вперед, натыкаясь на редкие очаги сопротивления из выжившей пехоты, предпочитающей либо отходить в сторону ставки командования, либо закрепляясь на наиболее выгодных в тактическом плане точках, уповая на скорую подмогу в лице сверхов или вовремя подоспевшей техники.
Легкие бронемашины в принципе перестали существовать после знакомства со связками гранат и обвешанными взрывчаткой смертниками из особо отмороженных Черных. Что-то более мощное и бронированное отошло куда-то в другую сторону где окопались сверхи вместе с командованием.
Скорее всего это будет стандартная ничья. Почти все сражения на Свинцовых полях заканчивались ничьей. Боевики с гор отходили к себе, попутно собирая амуницию павших или совершали молниеносные рейды, неведомо каким образом проскользнув мимо подразделений соперника. Грабили близлежащие поселения, вырезали часть их обитателей, других насиловали, третьих поедали на месте, а оставшихся угоняли в рабство или как порцию питательных витаминов про запас.
Всем вообщем-то плевать, по большей части, что именно тут творится. Сколько стоит несколько тысяч жизней с горсткой давно устаревшей техники для многомиллиардной планеты, погрязшей в тлеющей междуусобице с зарождающимся где-то на окраинах восстанием бедноты и разборками теневых королей, возглавивших вставшую на дыбы преступную империю? Точно не столько, чтобы обратить на это хоть какое-то внимание. Стоит ли упоминать своры галактических пиратов, облюбовавших орбиту и спутник планеты, а так же кучу авантюристов, наемников и контрабандистов, обожающих подобные уголки куда еще дотянулась карающая длань Альянса?
Свинцовые поля — негласный отстойник куда скидывают никому не нужный мусор. Например, сына революционера, получившего две пули в голову, известного под именем Ланс Фридрих. Полигон для новых видов сверхов и экспериментальной техники прилагается.
И теперь главный вопрос — что делать дальше?
Примечание злобного злодейского злодея:
Да, замеса, как такового не получилось, свернул в сторону сюжета, но все еще впереди.
Глава 6. Сердца и души
Щелчок осечки.
Карабин выскальзывает из рук, оставив на подушечках пальцев отпечаток холода металла.
Нож.
Почти мгновенное движение. Пальцы проходят в кольца кастета.
Прямой в челюсть. Плоть сминается, рвется, забрызгивая ладонь кровью. Треск костей. Рядовой сдавленно хрипит не в силах выдавить что-то более внятное через то, что осталось от его рта. Кровь. Выступившие от боли слезы на глазах.
Второй удар.
На этот раз в нос.
Хруст. Кровь.
Кроули прижимает пацана, не больше девятнадцати лет, даже бороды нет — так, редкий пушок, к стенке траншеи, обдирая его спину об каменное крошево остовов древних строений, все чаще начинающее попадаться в земле. Лезвие входит в его шею, точно в сонную артерию. Провернуть в ране. Жизнь стремительно испаряется из зрачков, а с ней прекращаются и жалкие попытки мозга понять, что произошло и как на это внятно реагировать.