Кроули даже не стал заходить внутрь этого могильника, разглядев все снаружи.
Хозяева небольшого укрепления, если подобное сооружение в принципе можно было так назвать, болтаются под потолком. Зубья ржавой колючей проволоки застряли в расходящейся по швам плоти. Кровь уже давно должна была перестать идти, но тем не менее продолжала сочится тонкими струйками. Да Четверо прокляни глазные яблоки Кроули, лица младшего офицерского состава выглядели как свежевыкопанные останки тел, закопанных пять-шесть месяцев назад, а все остальное еще относительно свежим мясом, по какому-то немыслимому выверту физики и привычной анатомии до сих пор способных похвастаться лишь редкими разводами трупных пятен. Вспоротые животы. Ленты кишок обмотанные вокруг шей, забитые в скалящиеся обломанными зубами рты и нанизанные на всю ту же проволоку.
Взрыв.
Комья грязи вперемешку с мелким каменным крошевом фонтаном брызжет в разные стороны, барабаня по спинам и плечам трупов плотным ковром устилающим дно траншей.
Лай двух автоматов. Исступленный, на весь рожок.
Бомбардировка успешно закончилась вторым самолетом, оставляя дымный шлейф, устремившимся к земле. Твари Серых поперли вперед, единой волной чудовищного цунами.
Хлопки снайперских винтовок вязнут в рокоте тяжелого пулемета.
Первые ряды в паре мест попросту сносит с ног. Кровавые ошметки, куски конечностей, разорванные внутренности и сломанные кости, но трупы оказываются моментально погребены под шевелящимся слоем оголодавших тварей.
Один из Серых, чья правая кисть намертво срослась с рукоятью опустевшего пистолета тупо жмет на курок. Сухие щелчки. У него нет даже намека на пальцы — движение, должное выпустить заряд смерти производят жгуты сочащейся кровью освежеванной плоти, пульсирующей в такт тяжелому дыханию мутанта, вылетающему из его глотки вместе с зеленоватым гноем, шипящим на губах, вплавливаясь в уже давно ничего не чувствующую плоть.
Еще одна тварь, лишь относительно напоминающая человека, запутывается в колючей проволоке. Падает на землю, не понимая почему не может идти дальше. Полухрип-полувизг, смешанный со сдавленным бульканьем. Острый металл рвет его плоть, сдирая пласты мышц с растрескавшихся костей. Кровь блестит на холодной стали, скалящейся шипами плотоядной ухмылкой самой смерти.
Взрыв отбрасывает Черного в сторону.
Две мелко дергающиеся культи, обломанные кости, облепленные запекшимися лоскутами мяса. Он орет, дико, страшно, неверяще смотря на то во что превратились его ноги. Неестественно-белые белки выпученных глаз на фоне грязного и закопченного лица. Его крик затухает где-то в горле вместе с жизнью. Кровавые пузыри вспухают на сухих растрескавшихся губах вместе с предсмертным сипом.
Крупнокалиберная пуля начисто сносит чью-то голову вместе с частью шеи. Обезглавленное тело, брызжа фонтаном крови из неровного обрубка, заваливается на спину. Палец все еще судорожно жмущий спусковой крючок, выпускает в небо остатки обоймы. Это был мертвец. Восставший из могилы, мать его, труп со сгнившим лицом.
Выстрел.
Сбитый прицел и крайне неудобное положение стрельбы. Приклад копытом лошади лягает в плечо, пытаясь вырвать оружие из рук и оставляя расплывающееся пятно сизой гематомы на не до конца сформировавшейся шкуре, из-за недостатка душ, застывшей в переходном состоянии из обычного человеческого эпидермиса в нечто более надежное. Несколько свинцовых плевков вместо того, чтобы попасть в область сердечной мышцы, как и изначально задумывалось, влетают в ногу, чуть выше коленного сустава.