А потом дверь отпирается.
Хакс опускает взгляд на опухшее, покрасневшее лицо с абсолютно потухшим взглядом и теряет некоторую часть бравады. Но она его не выставляет вон, даже делает шаг назад, чтобы он мог пройти.
Как неловко.
Если бы это был кто-нибудь другой, он нашел бы предлог свалить, лишь бы не искать слов сочувствия и поддержки. Но это Роуз, и ради нее он готов постараться.
— Хочешь чаю? — учтиво предлагает он, закрыв за собой дверь.
Мама учила его, что, если человек расстроен, ему нужно предложить горячий напиток. Он бы лично выбрал для нее горячий шоколад, но вряд ли на кухне сыщутся все нужные ингредиенты.
Поэтому Хакс идет на кухню, которую не так уж и трудно отыскать в маленькой квартирке с двумя спальнями. Роуз плетется следом.
Он снимает пиджак, вешает тот на спинку стула и закатывает рукава рубашки, радуясь, что надел свежую, белую. Роуз тем временем занимает другой стул, внимательно, хоть и безэмоционально наблюдая за ним.
Хакс ставит чайник на плиту, ловко поджигая газовую конфорку: хоть он уже и забыл, что такое газ в квартире, руки его помнят. Потом открывает по очереди дверцы шкафчиков, находит кружки, черный чай с чабрецом и сахар. Очень кстати оказывается и пакетик с сушеной мятой.
Через пять минут он ставит перед ней на стол кружку горячего чая, вторую берет себе в руки, продолжая стоять у кухонного гарнитура, прислонившись спиной к столешнице. Роуз смотрит на предложенный напиток безучастно.
Так дело не пойдет. Хакс отставляет свой чай в сторону.
— Да брось, — начинает он как можно мягче. — Ты ведь знаешь, что вы совсем друг другу не подходили.
Роуз зыркает на него зло.
— А ты мне, стало быть, подходишь? — язвительно интересуется она.
— Подхожу, — твердо произносит он, ничуть не смутившись. — Подхожу, Роуз.
На это она ничего не отвечает, теряясь от его ответа.
Хакс подходит к ней и опускается на корточки, чтобы в этот раз говорить глядя снизу вверх, а не как обычно. Для равновесия он придерживается за угол стола. От Роуз он готов ожидать чего угодно: она может и резко встать, и залепить ему по лицу, но она продолжает молча глядеть на него, будто он ее загипнотизировал.
— Ты разве этого не почувствовала? — спрашивает он, заглянув ей в глаза. Искреннее и проникновеннее, чем сейчас, он, кажется, никогда еще не говорил. — Между нами есть искра. Нас ведь тянуло друг к другу с первой встречи, и все, что случилось, — это была никакая не ошибка. Это была неизбежность. Я нравлюсь тебе — в этом я уверен. А ты нравишься мне. Очень.
Роуз молчит, только едва заметно приближает к нему свой черный непроницаемый взгляд. Ждет, что он еще что-нибудь скажет? Хакс напряженно сглатывает.
— Ты зря сомнева…
Конец предложения превращается в стон, утонувший в их внезапном поцелуе, когда она бросается вперед, цепляясь за его плечи и сминая его губы. Она падает в его объятья, и Хакс умудряется встать на колени и поймать ее.
Еле как у них получается подняться на ноги, не разрывая поцелуя и не переставая шарить друг по другу руками. По пути в спальню Роуз стаскивает с него рубашку, оторвав несколько пуговиц, а Хаксу удается спустить майку ей на талию.
Солнце уже село, и в ее комнате синий полумрак. Она бросает его на постель и набрасывается сверху, и хоть ему и кажется, что все это делается зло, — ее грубость и порывистость явно свидетельствуют об этом, — все же он слишком воодушевлен происходящим.
И слишком возбужден — тоже.
*
Все идеально, все лучше, чем он себе фантазировал, перебирая в уме те скудные воспоминания их прошлого и единственного раза.
Прежде чем Роуз успевает натянуть на себя одежду и бросить в него его боксерами, Хакс уже продумывает их общие планы на выходные — ну, раз уж она больше не сопротивляется своим чувствам.
— Тебе пора, — это первые слова, которые он от нее слышит после секса, и сказаны они вовсе не любезно, скорее устало.
Хакс тут же садится. Роуз ищет носки в комоде, на котором горит настольная лампа, и неподвитые пряди волос, выпавшие из хвоста, мешаются и лезут ей в глаза. В голове у него не складывается цельная картина: она же не больше пяти минут назад кончила с ним. Куда она его выпроваживает без объяснений?
Однако он молча принимается одеваться. Вдруг у нее во всех отношениях так заведено. Меньше слов, больше дела. Он может с этим справиться — он не любитель трепаться часами.
Когда брюки уже на нем, а на поиски рубашки ему необходимо отправиться в коридор, Хакс все же не выдерживает:
— Вам нужно предпринять меры по завариванию мусоропровода.
Роуз тут же обращает на него внимание.
— О чем ты? — недоумевает она, натягивая носки.
— Нужно обратиться в управляющую компанию. У вас под носом помойка. Это еще и повышенная угроза возгорания и пожара. Не говоря уже о запахе и вредителях.
Роуз снова сникает, будто и не было этой бури страстей между ними.
— Это пусть уже без нас решают.
— Что значит без вас?
Роуз вздыхает, поджав губы.
— Нас с Пейдж депортируют.
Ошеломленно глядя на нее, Хакс не сразу понимает, с какого вопроса начать. Он знал, что сестры Тико приезжие, но и подумать не мог, что у них проблемы с пребыванием в стране.
— Как так?
— Был завал по работе. Мы забыли вовремя подать бумаги. И на днях пришло уведомление. Нам не продлевают рабочую визу.
Сказав это, она выходит из комнаты.
Подобрав и надев рубашку, Хакс находит ее на кухне стоя допивающей остывший чай.
— Я могу помочь.
— Нет, не можешь.
— Так ты была расстроена не из-за Финна? — вдруг догадывается он.
Теперь Роуз смотрит прямо на него, а затем говорит со слабой печальной улыбкой:
— Нет. Ты прав. Финна я никогда не любила. Просто… Он хороший парень и очень заботливый. Я думала, этого достаточно.
— Но мы с тобой…
— Мы с тобой поступили отвратительно! — жестко припечатывает она, стукнув кружкой по столу. — Пусть Финн мне не нравился как мужчина, он такого отношения не заслуживал! А я врала ему все это время, и мне даже смелости не хватило обо всем ему рассказать! И ты — не лучше меня! Ты ведь знал обо всем, но продолжал меня донимать, даже Финна напоил, лишь бы он тебе о нас разболтал!
Хакс с заходящимся сердцем, абсолютно лишенный дара речи, наблюдает за набирающей обороты трагедией: лицо Роуз все сильнее краснеет, а в глазах стоят слезы.
— Поэтому плевать мне на то, что ты думаешь, и на твою помощь тоже. Видеть тебя больше не хочу!
— Но мы же только что… — он растерянно указывает в сторону спальни.
Роуз поскорее трет глаза, не давая шанса слезам.
— Уходи, — цедит она.
— Давай я позвоню позже. Мы все сможем обсудить…
— Убирайся, — чем злее становится Роуз, тем тише звучат ее слова.
Хакс ощущает жжение в груди и туман в голове. Он снимает пиджак со спинки стула и выходит с кухни. Перед тем как повернуть ручку входной двери, он все же оглядывается, но Роуз не собирается его провожать.
Проклятие.
На следующее утро, как и следовало ожидать, она не отвечает ни на его сообщения, ни на его звонки. А через неделю он узнает от По, что Роуз с Пейдж покинули страну.
========== Прозрение ==========
Комментарий к Прозрение
Сказ о том, как Хакс глаза разувал.
Конец лета неумолимо приближается, а вместе с ним и мероприятие, о котором он не желал бы ничего знать, но тем не менее… Хакс уже дал свое согласие и подтвердил, что его «плюс один» отменяется. Несмотря на то, что он уже две недели спит со своей клиенткой, сильной и независимой женщиной в бежевом брючном костюме и с бриллиантовым кулоном на платиновой цепочке.
Наверное, и то, и другое он делает от скуки и еще отчасти — от безысходности. У него нет ответов на вопрос, почему ему так неестественно, невыносимо и тоскливо везде, где он появляется, и с каждым, с кем приходится говорить или молчать. И если бы не мастерская Кайло, куда Хакс может заехать, чтобы продолжать и дальше продавливать старое кожаное кресло и перебрасываться ленивыми колкостями и ехидными замечаниями со своим «другом», он бы, наверное, совсем позеленел от тоски.