— Где он?
— Увидишь. Выпей и ляг.
— Где он?
— В палате. Пей.
Выпив тремя глотками остро пахнувшую горькую жидкость из алюминиевой кружки, Лида села и стала подниматься. В ушах, почему-то звенело, но Лида, не обращая на это внимание, встала на ноги и сделала шаг. У нее слегка закружилась голова, и она покачнулась. Медсестра хотела помочь ей, но она уже справилась и быстро вышла за дверь.
Идя по коридору, она окончательно пришла в себя и очень быстро, почти бегом, свернула к палатам. 1… 3… 5. Вот она. Лида дернула дверь и замерла на пороге.
Ее сын мирно спал на кровати. Кровать рядом, застеленная одеялом, пустовала с забытой косматой собачкой, какие шьют в Китае, а на стуле, за столом сидела и читала маленькую яркую книжку молодая медсестра. Данилка спал и не шевелился, вытянувшись на спине, и лицо его, бледное, как всегда, было спокойно и расслабленно, а руки за головой сжаты в кулаки.
И тут Лида поняла, что ей не важно, вылечат его или нет, лишь бы он жил и не бросал ее в этом мире одну одинешеньку.
Она бросилась к нему. Под ногой хрустнула забытая машинка. Не обратив на это внимания, Лида упала на колени перед кроватью и принялась целовать руки своего ребенка. Слезы лились из ее глаз, она почти ничего не видела, да и что ей было смотреть, если она всем своим существом чувствовала живое тепло своего ребенка.
— Не надо так делать. Оставьте его, — вскочила с места молоденькая медсестра. — Выйдите тогда, если не умеете быть спокойной.
— Оставьте ее.
Та медсестра, в возрасте, что поила Лиду валерьянкой, следом за ней переступила порог.
— До чего же она себя извела. Все молодость, молодость, все за красотой гоняются, похудеть хотят, вот и получила анемию второй степени. Теперь, чуть что и в обморок будет падать.
— Да она же разбудит его, а это нельзя.
— Оставь их.
— Что же мне делать?
— Сидеть и смотреть.
— Разрешите.
Старшая медсестра посторонилась. Женщина с ребенком на руках, вошла в палату, опустила его на пол, и мальчик подбежав к своей кровати, схватил собачку, прижал к груди и сел на постель с ногами. Мать его, подойдя, присела рядом.
— Ну что, помогло сколько-нибудь? — спросила она заинтересованно.
— Не известно. Мамашу саму хоть лечи. Свалилась в обморок. Истощение. Довела себя всякими диетами.
— Она просто голодная. У нее муж — алкоголик и безработный. Живет на пенсию по инвалидности ребенка, и ту муж отнимает.
— А. А как же она живет так?
— Ушла бы давно, — вставила молодая медсестра, беря и снова откладывая книгу.
— Не куда. Она не москвичка.
А Лида, не слыша ничего, плакала над постелью своего сына. Тот спал час, спал два, весь день, ночь, утро.
К его постели поднесли капельницу и перепугали этим Лиду до крайности. Она сидела на стуле, следила, как велела медсестра, за раствором, и сердце ее замирало от страха потерять ребенка. Она знала уже, что такое капельница, она видела катетер, торчавший из тельца ее едва родившегося сына, и сердце ее сжималось все сильнее и сильнее с каждым разом. Она не привыкла, она боялась все больше и больше.
— Лида, — позвала ее из коридора сестра — хозяйка и поманила пальцем. — Тебя Лида зовут? Выйди на минутку.
Лида взглянула на бутылочку с физраствором, быстро поднялась и вышла в коридор.
— Ты не хочешь поработать у нас с месяц санитаркой? Работа не тяжелая, деньги все-таки, и при сыне будешь. Соглашайся.
Лида обернулась на палату и снова посмотрела на нее.
— У тебя есть трудовая книжка?
— Дома.
— Да ладно, мы не будем оформлять тебя, а деньги я лично тебе буду выдавать. Не обману, не бойся. Тебя оставили следить?
Лида кивнула.
— Когда капельницу снимут, зайди в мой кабинет? Хорошо?
Лида снова кивнула и вернулась к ребенку.
В тот же день она мыла полы, вытирала пыль, чистила раковины и, зайдя в свою палату с тряпкой и банкой порошка, увидела, что Данилка, сидя на полу, катает маленькую легковую машинку.
— Не так, Даник, — говорил ему маленький сосед по палате, присев на корточки напротив. — Так можешь поломать. Это же Китай, нет никакого качества.
Данилка катал и катал на месте машинку и вдруг пусти ее по полу. Та проехала через всю палату и скрылась под койкой.
— Трах-тарарах! — вскричал сосед. — Авария.
И он полез под койку за игрушкой, а Данилка поднял голову, встретился взглядом с матерью и радостно и немножко неуверенно рассмеялся.
Хотя Лиду уверяли, что до полного выздоровления далеко и неизвестно, догонит ли он сверстников, она была счастлива. Данилка научился радоваться, бежал ей навстречу, обнимал и даже пытался целовать слюнявым ртом. Он играл машинками, солдатиками, смотрел картинки в книжках вместе со своим соседом. И она знала, что однажды он заговорит.