Чмо протыкает ноготками плёнку, в которой завёрнута сдоба, и медленно откусывает мякиш. Жуёт, не чувствуя вкуса. Запивает, чтобы не всухомятку. После трапезы предстоит решить, где скоротать ночь: на лавчонке или в подъезде с претензией на отопление. Поскольку Чмо всё-таки относится к Человеку Разумному, он успевает забежать в согретое изнутри здание. Там он минует пару лестничных пролётов. Ступеньки покатые и сырые. Чмо садится у стенки цвета вен. Попе твёрдо и всё ещё холодно, порой раздаётся гудение лифта, свет то гаснет, то загорается вновь.
Вначале мальчик озирается по сторонам, боясь, что его заметят и выгонят вон, но вскоре понимает, что такой угрозы нет, успокаивается, запихивает руки в карманы, где податливо чавкают растопленные шоколадки, и пытается склеить обрывки снов в сплошную ватную дрёму. Но огрызки сновидений то выбрасывают его обратно в реальность, то крупой рассыпаются в затылке.
Прятки
Фитоняша устраивает кастинг каждому движению. Она ставит хореографию, стараясь, чтобы танец не походил на импровизацию. Чтобы он был оригинальным и значимым. Чтобы нёс смысл. Не должно быть лишних вращений, декоративных взмахов и прочего мусора. Танец должен быть рациональным, а каждая поза – оправданной и понятной.
Её отвлекает очередная ссора двух олухов. Почему они просто не могут оставить друг друга в покое? Зачем лезть друг другу в трусы? На этот раз склока заканчивается тем, что Чмо хлопает дверью. Не просто хлопает – аплодирует. Девушку бесит его мнительность. Сколько можно выпячивать себя? Свалил – пусть и уматывает, она точно не станет его возвращать.
– Да ради бога! – вдогонку кричит Гот. – Проваливай!
Фитоняша увеличивает громкость музыки, чтобы изолироваться от происходящего, но весь творческий настрой уже сбит. Никто не захочет уплетать вкусный торт, когда именинник внезапно для всех вышагивает из окна. Никто не захочет заниматься сексом, когда узнаёт, что сопостельник тебе изменяет.
Вот и Фитоняша скисает. Поникшая, вырубает надоевшую мелодию и подходит к Фотоняше. Жалуется ей на свою участь.
Девчонки болтают до позднего вечера, пока их пижамную вечеринку не нарушает крысоволосый парень с Болью на руках.
– Уже смеркалось. Что-то мне волнительно за него, – извиняющимся тоном говорит он.
– Не маленький. Нечего реагировать на его психи, – твёрдо решает Фитоняша.
Тем временем Боль пикирует на пол и с любопытством обнюхивает иконостас…
…Ночью Фитоняше тревожно. Ощущение проблемы комкает воздух и наваливается на грудь, не позволяя расслабиться. Совестно щеголять во снах, когда твой почти друг – или кто-то вроде друга – бредёт в потёмках. Оказывается, совесть просыпается тогда, когда ей снятся кошмары. Кошмары, в которых Чмо сбивают автомобили, в которых он теряется и исчезает навсегда.
Но разве не об этом девушка мечтала? Разве её не отягощал этот наивный ребёнок? Неужели всё дело в привычке и негласной ответственности? Фитоняша вынимает Фотоняшу из-под подушки и с наслаждением отмечает её сочность. Но наслаждение это ограничено, сжато, словно оно непозволительно. И любуется Фитоняша украдкой, будто совершает преступление.
На следующее утро они с Готом отправляются прошаривать улицы и опрашивать прохожих – увы, без фотографий, что, в общем-то странно и дико, когда у них дома куда не глянь найдётся фотокарточка. Фитоняшу опять жалит чувство вины, как будто её тыкнули носом в свой эгоизм. В свою самовлюблённость.
– Вы не встречали парня, который читал стихи? – рассеянно спрашивает Гот.
– Какие стихи, дубина? – шпыняет его Фитоняша. – Думаешь, в таком состоянии он стал бы ораторствовать?
– Ты права, – с грустью оседает Гот. Ему приходится скорректировать список вопросов, и теперь его интересует преимущественно одежда и внешность. – Светло-русые кудри, не слишком высокого роста, – бормочет Гот, но проплывающие мимо люди лениво ворочают головами, даже не желая покопаться в памяти и сверить портрет.
Парочка весь день бегает по дворам, лазает по окрестным местам и вылизывает город, но не берёт след. Никто не видел Чмо. Потому что ангелов не видят.
Разочарованные и уставшие, на одной силе воли движутся домой, где их ждёт одна Боль. Чёрная и голодная.
– Мне кажется, что он ушёл из-за меня, – внезапно сообщает Гот в прихожей. – Он столько раз ластился ко мне, так искал моего расположения, а я мнил себя слишком занятым и поглощённым собой, чтобы тратить время на назойливого сопляка. Наверное, это было слишком обидно и небрежно, – вздыхает.
– Слушай, ты ничем ему не обязан. Ты ему не отец, чтобы беречь его хрупкую душу, – резонно утешает его Фитоняша, хотя ещё вчера сама посыпала голову пеплом.