Паника легко перелезает через ограду. Гот, пригнувшись, пробирается под балкой. Дачная постройка старается внушить опасения, но Готу плевать. Он измотан. Истощён. Мозг специально помещает его в кокон, отрезающий от реальности. Вот он и болтается как неприкаянный.
Паника отворяет косую калитку. Пол застелен линолеумом. Низкая крыша проседает, словно устала держать планку. У стены койка с неприятным затвердевшим матрасом и тяжёлым покрывалом. Всё холодное и чужое. Гот садится на холодное и чужое. Вытирает ладони, обмазывая их об полосатую простынку.
– Сиди здесь. Я буду привозить тебе продукты и тёплые вещи, – распоряжается Паника.
– Да, – отзывается её подчинённый.
Затем она, нелепо скользя на каблуках-зубочистках, покидает доживавшую свой век избёнку. И парень остаётся один нанизывать глаза на нитки слёз. Глупый эмигрант.
Он вспоминает Припять – город, пропитанный радиацией. И его жителей, не желающих становиться его мертвецами. Им пришлось бросить своих домашних любимцев. Семейные реликвии, которые уже никогда не достанутся новому поколению. Покинуть обжитые квартиры и уйти в неизвестность. Начать строить всё заново.
Готу отлично знакомо их положение. Он знает, как трудно отцепиться от постоянности. Только их поддерживали. Им оказывали социальную помощь. А он вынужден таиться в морозилке. И быть виноватым. Какую-бы расплату он ни понёс, он уже никогда не станет жертвой. Вечное клеймо тирана. Убийцы. Зверя.
Оказывается, что он был прекрасным теоретиком, но трусливым практиком с тонкими кишками. Он сам не смог подтвердить свою же теорию. Не смог её поддержать. Подать пример остальным. Его шальные нервишки разыгрались и подвели. Как он мог пороть такую чушь про искусство вандализма? Он примерил роль безумного эстета, и это платье оказалось ему слишком велико. Никчёмный Гот. Правильно над ним издевались в школе. Он никогда не опровергнет их насмешек. Безнадёжный промоутер с не розданной стопкой фраеров. Бесталанный
Отсчёт
Тихо тикают часы. Фитоняша сидит, натянув новенькую толстовку пряничного цвета на колени. Она не представляет, как некоторые девчонки способны дожидаться парней из армии, когда и день ожидания превращается в пытку. По плану Гот и Чмо должны были вернуться ещё засветло, но их всё нет, хотя уже вовсю работают фонари. Оба телефона недоступны. Девушка усаживает Боль на колени и гладит её по голове и загривку. Конечно, она ласкает её лишь для того, чтобы успокоить себя.
Даже ласку люди дарят по эгоистичным причинам.
Боль вначале мурчит, но потом, когда ей надоедает, кусает палец.
Одновременно с этим настойчиво барабанят в дверь. «Вернулись», – мелькает в мыслях у девушки. Но, отомкнув дверь, она наталкивается на высокую женщину с прямоугольным лицом и голубыми кольцами волос. Лицо страхолюдины размалёвано так безвкусно, что поневоле пялишься на неё, как на диковину. Как на клоуна в цирке.
– Добрый ве-е-ечер, – иронизирует клоун.
– Вы кто? – враждебно спрашивает Фитоняша.
Когда ждёшь своих, а в квартиру вторгаются незнакомцы, это означает, что случилась беда. Что чужаки принесли плохие вести. Что они сообщат дурные новости.
– Сло-о-ожный вопрос, – хихикает пришелец, складывая руки клином у подбородка, словно умиляется чему-то пушистому.
– Какими ветрами? – надувается Фитоняша, отмечая замешательство в глазах гостьи.
– Ах, – кудахчет. – Мальчишки больше здесь не живут, – безобразно деформируется рот.
Фитоняша настораживается: уж не выгоняют ли их? Фитоняша ещё не знает, что слово «здесь» необязательно. Что слово «здесь» играет роль смягчающей подушки. Оружейного глушителя.
– Почему? На это как-то повлияло их выступление? Где они? – выкладывает вопросы.
– Именно! – находится синеволосая, махая руками так, что многочисленные браслеты чуть не разлетают в разные стороны. – Я решила приютить таких экстравагантных обаяшек. Они в надёжных добрых руках, – заверяет.
– Странно… – хмурится девушка, так как не может подтвердить информацию, а верить на слово опасно: это может привести к жизни, абсолютно не соответствующей твоим представлением. У тебя могут просто-напросто украсть правду. – Я могу их увидеть? Всё-таки нужно собрать вещи для переезда. Меня даже никто не предупреждал. Мы даже не попрощались, – резонно замечает девушка.
Нет бы радоваться свободе и праздновать избавление от зануд и выскочек, она клещом впивается в загадочную избавительницу, которую должна, по сути, благодарить.