«Ты останешься совсем одна. У тебя не будет выбора, кроме как принять мою руку помощи», - уверенно заключил он про себя.
Глава 19. Политика – это обещание построить мост там, где нет реки
- Прошу вас, присаживайтесь, - с доброжелательной улыбкой сказал Олаф фон Дали своему визитёру. – Мне дать указание принести вам чай?
- Нет, благодарю.
- Быть может, тогда вы желаете выпить? У меня есть отличный коньяк.
- Тоже нет.
- Я слышал, вы курите сигары.
- Да, но не в первой половине дня.
Несмотря на произнесённые отказы, Олаф фон Дали посмотрел на сидящего перед ним черноволосого, хотя и седеющего, мужчину едва ли не с любовью. Он всем своим видом давал понять, что готов исполнить любой каприз графа Мейнецкого.
- Я к вам ненадолго и исключительно по делу, - между тем пояснил лорд Грумберг.
- Да вы что? По делу? – состроил на своём лице искреннее удивление Олаф фон Дали, хотя внутренне вскипел. Он предчувствовал, что сейчас на него посыплются претензии не абы от кого, а от грозного королевского советника.
«Всё-таки пришёл сообщить, как ему отвратительно третий год кряду слушать жалобы сына на Милу Свон», - ворчливо подумал Олаф фон Дали, но, как выяснилось, в своём предположении он ошибся.
- Я бы желал показать вам отчёт о произошедшей на Стене Мрака трагедии, - сообщил лорд Грумберг, прежде чем выразительно посмотрел на своего собеседника и добавил: - Я говорю об отчёте, что получил Его величество, а не общественность. Из этого документа мало что убрано, и по этой причине вам должно быть понятно, что сведения эти секретные.
Удивление главы академии перестало быть показным. Олаф фон Дали слегка округлил глаза, и руку к положенным на его стол бумагам протянул с опаской. Сердце его отчаянно билось. «Боги, хоть бы аир Свон ко всему этому оказалась непричастна», - мысленно взмолился он и даже почувствовал, как по его лбу стекла капелька пота. Олафу фон Дали пришлось взять платок, чтобы вытереть лоб, но это не помешало ему прочитать отчёт и да, поражался с каждым прочитанным словом ректор всё больше и больше.
- Я считаю, вы должны быть в курсе произошедшего, - прокомментировал лорд Грумберг, когда понял, что отчёт главой академии дочитан. – Кроме того, так мне не придётся объяснять вам, отчего я намерен со всей строгостью запретить своему сыну разносить любые нелицеприятные слухи об аир Свон. Личная встреча кардинально изменила моё отношение к ней. Этот самородок сможет в будущем хорошо послужить Верлонии, и, надеюсь, вы теперь понимаете это тоже. Морить её голодом, а также дозволять студентам и преподавателям издеваться над аир Свон… всё это должно остаться в прошлом.
Олаф фон Дали не первый год общался с высокопоставленными лицами, а потому пламенно заверил своего собеседника в полном понимании. Он произнёс убедительные слова обещания более не чинить аир Свон никаких препятствий, клялся способствовать налаживанию отношений между ней и студентами, но… но глубоко в душе глава академии едва сдержал себя, чтобы не наорать на королевского советника благим матом.
«Что?! И вы туда же, куда и Ковен? – мысленно яро возмущался он. – Да вы с этой Милой Свон не совместно против мордента повоюйте, а попробуйте её хорошим манерам выучить! Быстро поймёте, сколько золота в этом проклятом самородке».
Да, несмотря на свои заверения взять неприятную ситуацию с аир Свон под свой контроль, как-либо мешать студентам издеваться над этой мерзавкой Олаф фон Дали нисколько не собирался. Он всего лишь дал указание вновь допускать Милу Свон до столовой и на этом успокоился.
***
Если бы что-то не громыхнуло так, будто возле неё вновь из-за взрыва разлетелся на щепки крепкий частокол, Мила бы не проснулась так рано. Она вздрогнула всем телом от испуга, но ничего вокруг неё не горело, никакой нежити тоже не было. Правда, окружающее её пространство Мила всё равно обвела непонимающим взглядом. Молодая женщина не могла уразуметь, как это она оказалась в своей комнате, когда, вроде как, спать ложилась на общую лавку на постоялом дворе.
«Бред какой-то», - подумала Мила и помотала головой. Однако, увиденное нисколько не изменилось. Вокруг неё была всё та же комната, да ещё не такая холодная, как могла бы быть. Горшок для углей ещё отдавал тепло. Вынужденно Мила откинула с себя одеяло и поднялась на ноги. Она была в своей дорожной одежде, её рюкзак валялся на полу.
Настоящее казалось странным, а потому Мила вышла в коридор, сняла там с крючка верхнюю одежду и, надевая её на себя, вышла наружу. Оказывается, кафедра стояла в строительных лесах, шли какие-то ремонтные работы.