- Знаешь, я могу встретиться с профессором Аллиэром. Пусть у господина фон Дали из-за Ковена частично связаны руки в отношении этой аир Свон, но третий курс предполагает акцент на практические занятия. А тебе ли не знать, что успех в них зависит от того, как учитель донесёт до ученика материал.
Герман Грумберг выразительно посмотрел на сына, но тот ни миг не задумался перед ответом. Антуан даже не посмотрел в сторону отца, когда сказал:
- Не делай этого. Не выставляй меня перед профессором Аллиэром слабаком.
- Рад, что тебе близко такое мнение.
Судя по выражению лица, Герман Грумберг действительно остался доволен, но мрачный взгляд жены заставил мягкую улыбку сползти с его лица. Выражая так своё возмущение, леди Каролина даже демонстративно отложила вышивку.
- Эм-м, сын, - попытался исправиться Герман Грумберг. - Быть может, ты желаешь посмотреть на скачки? Герцог Холлиган будет устраивать их в своём поместье на следующей неделе. Он приглашал меня, но ты знаешь, я не азартен. Однако, если тебе это интересно…
- Мне они были бы интересны только в одном случае – если бы эти скакуны мчались по разные стороны света, чтобы четвертовать проклятую Тварь, - тут движение карандаша по бумаге прекратилось. – Хм, отец, а герцог Холлиган по-прежнему хранит коллекцию изобретений своего прадеда?
- Я так понимаю, что ты имеешь в виду экспериментальные пыточные устройства? – нахмурился Герман Грумберг.
- Да.
- Не уверен. Он всегда считал их мерзостью и только интерес общественности до сих пор не позволял ему уничтожить их. По его мнению, подобное надо сжигать дотла.
- Думаю, мне стоит познакомиться с герцогом, - сообщил Антуан, попутно комкая свой рисунок. - Небольшое путешествие, скачки, выгодные знакомства… Это именно то, что мне надо.
Широкая улыбка нисколько не обманула родителей, а потому, когда Антуан бросил скомканный им рисунок в холодный камин и покинул их общество, между мужем и женой состоялась не самая лёгкая беседа.
- Он буквально-таки болен этой аир Свон, - с неподдельной тревогой сказала леди Каролина. – Не привело бы это его к беде. Я беспокоюсь, Герман.
- Согласен, подобное крайне необычно для нашего мальчика. Антуан никогда и ни на чём не мог долго сосредотачиваться, а тут, - он замолчал, так как крепко задумался. – Нет, надо всё же дать ему действовать самостоятельно.
- Не верю своим ушам. Да что вы такое говорите? Нам нельзя бездействовать, мальчик весь на нервах.
- Нет, и, учтите, вам я строго-настрого запрещаю вмешиваться, – сурово приказал граф.
Леди Каролина с недовольством поджала губы и, фыркнув, подошла к камину. Так она хотела скрыть эмоции, что бушевали в ней. Ведь, когда она повернулась к мужу, на лице её было каменное спокойствие.
- В таком случае, прошу вас объясниться. Мне сложно понять, отчего вы столь пренебрежительно относитесь к родному сыну. Или что, у вас появился другой? Вы обзавелись новым наследником?
- Каролина, прекратите. Я блюду все условия, что вы мне обозначили. Антуан мой единственный ребёнок.
- Сложно поверить, - смело заявила она.
- Возможно, вам было бы сейчас легче, если бы ранее вы не о красоте талии думали, а согласились бы на вторые роды, - зло сообщил Герман Грумберг. – Тогда бы вы наконец‑то поняли, что Антуан уже далеко не мальчик.
- Лишь внешне, в душе он сущий малыш. Он наивен, легко ведётся на чужие уговоры, немного взбалмошен и о, как же он упрям! – неподдельно горько воскликнула женщина.
- О-о-о, да теперь мне понятно отчего в нём такая сосредоточенность на аир Свон. Ваше наследие. Напоказ кружитесь вокруг него, как орлица, но на деле вы курица!
- Что?
- От того, как вы только что описали моего сына, мне сделалось до невозможности дурно! - Герман Грумберг говорил в таком неприятном тоне и таким злобным вдруг сделалось выражение его лица, что леди Каролина в ужасе пошатнулась. Но её поведение мужа не успокоило, он уже порядком разгорячился. - Поверьте, все эти годы я приезжал сюда из столицы отнюдь не ради того, чтобы побыть в родном имении, где куда не ступи, а всюду столкнёшься с вами. В моих намерениях было не дать сыну превратиться в то, что вы мне тут озвучиваете. Собственно, знайте, именно поэтому я дозволил ему поступить в академию так рано. Хватит вам держать его у своей юбки.
Леди Каролина поджала губы до узкой черты. Весь вид её говорил, что она до крайности оскорблена словами мужа. Но её молчание было благоразумнее оскорблений, что так неистово желали сорваться с её языка. Герман Грумберг поуспокоился.
- Простите, - даже буркнул он. – Я всего лишь хочу донести до вас, что Антуан очень долгое время жил под вашей опекой. В этом имении его жизнь походила на беззаботный рай, а редкие поездки ко мне в столицу не научили его всей полноте жизни. Ссориться со мной не каждый пожелает, а потому за двадцать шесть лет жизни у Антуана были только друзья. Никак не враги. И да, мне самому крайне сложно принять, что отпор ему смогла дать только женщина, да ещё какая-то простолюдинка, но этот жизненный опыт ему нужен. Он должен научиться справляться с такого рода эмоциями, должен понимать, что такие ситуации в принципе могут возникнуть, и, самое главное, он должен выработать для себя стратегию поведения. От того, как он сейчас будет действовать, зависит его будущее. Если мы научим его бежать к нам с жалобами, то… Простите, Каролина, но тогда я буду считать, что нисколько не воспитал сына. Или вы сами считаете, что такое поведение достойно взрослого мужчины?