— Ну да, во всяком случае наша часть стала более-менее напоминать боевую. На стрельбище железно каждую неделю ходим и не по три патрона выдают со слезами на глазах, а прямо три магазина битком набитых. Стрельба стоя, в полуприседе, лежа, с колена, да хоть вверх ногами, майор на патронах не экономит.
— Как это он из Егорыча столько боеприпасов выбил?
— Да фиг его знает, только тот уже уволился. Тащить нечего стало, назначили молодого сержанта на его место, а тот только Топтыгину в рот глядит и поддакивает. Я тебе так скажу — майора нашего в части Уважают. И не просто, а с большой буквы. Наверное, командир на такое и рассчитывал, когда его позвал.
Дверь канцелярии отворилась и на пороге возник майор в армейской майке, из ворота которой торчала волосатая грудь, в черных трусах. Сразу же в глаза бросилась искривленная черная палка с подобием стопы на шарнире на месте левой ноги. Круглый тяжелый диск опирался на пол, чуть вдавливая доски. Майор демонстративно поднес к глазам часы.
— Еще две минуты. — Возвестил он. — Заканчиваем хождение.
Солдаты заторопились. Подшивающиеся зубами рвали нитки, оставляя некрасивые концы, те, кто не успел помыться, бегом торопились в туалет. Как всегда распиздяи создали пробку и сейчас у входа в нужник возникла небольшая давка. Приятели расстелили кровати, тот, который приехал с госпиталя, полез наверх и заворочался, устраиваясь поудобнее.
— Минута! — майор смотрел на часы.
Все завертелось еще быстрее — все забегали как угорелые, кто-то бросил идею с подшиванием и мытьем и завалился прямо так. За оставшиеся пятьдесят секунд казарма успокоилась, только в туалете тонкой струйкой журчала вода из-под крана.
— Кто не выключил за собой воду? — спросил майор.
Казарма молчала.
— Таааак. — Протянул он. — Добровольцев нет, значит. Тогда…
С верхней койки упало тело и выскочило на взлетку. (центральный проход в казарме между кроватями)
— Товарищ майор, разрешите пройти в туалет и выключить воду.
— У тебя двадцать секунд солдат. Время пошло.
Тело, теряя тапки, понеслось в строну нужника, где, зашлепав босыми ногами по кафелю, быстро закрутило кран и вернулось в расположение, пытясь надеть тапки на ноги, но, бросив это занятие, подхватив их в руки, залезло на кровать. Майор кивнул и погасил свет в расположении, после чего вернулся в канцелярию, оставив дверь открытой. Он подошел к компьютеру, на котором писарь что-то печатал. Все документы были сохранены и помещены в папку с сегодняшней датой. Майор проверил работу писарчука и уже хотел запустить игру, чтобы скоротать время до проверки караула, как скрип кровати из казармы отвлек его внимание.
— Это что такое? — спросил майор в темноту. — В три скрипа захотелось поиграть?
Ответом ему была гробовая тишина.
— То-то же. — Усмехнулся майор и закрыл дверь, чтобы не мешать солдатам засыпать звуками пальбы.
Так, так, за кого бы нам сыграть сегодня, подумал майор, щелкая пальцем по левой кнопке мыши. Псих? Не неохота, да и орет он больно громко. Шизик? Тоже тот еще тип, хотя драйвовый, как говорит молодежь. Может сирена? Титьки у нее ничего так. Когда я последний раз видел титьки? В две тысячи шестом? Даже потрогать не дали, сволочи, сразу же пристрелили снайпершу. Ну да я ведь не некрофил, чтобы и трупаком кувыркаться. Да и сиськи там так себе, двухкнопочный калькулятор. Теперь понятно, чего ее в снайперши потянуло — мужики не клюют, никто не обслуживает. Вертеть задницей надо было лучше, чтобы рыбка ловилась. Ладно, сыграю за Майюшку, тем более что ОП 3 я за нее так и не прошел. Будильник завел? Ну, тогда понеслась. Майор нажал кнопку запуска игры. И наступила темнота.
Было неимоверно холодно. Казалось, ледяная стужа пронизывает до костей, вымораживает мясо, конечности не чувствуются. Майор попытался подняться и, несмотря на холод, у него это получилось. Тело двигалось с трудом, но все же подчинялось командам. Он тянул его вверх к солнцу, но поганый ветер швырял ему хлопья снега в лицо. Кое-как разлепив замершие глаза, он оглядел унылую белую равнину с торчавшими тут и там мертвыми телами, обломками конструкций, горами мусора, изредка скрываемыми туманом. Майор поднялся на колени и только сейчас обратил внимание на руки.
ОНИ БЫЛИ НЕ ЕГО!!! Не лопатообразные ладони с многочисленными порезами и мелкими шрамиками, которые уже ничто не могло исправить, нет. Они были гладкими и тонкими с такими же ухоженными пальчиками. И что самое главное — с мягким маникюром в виде лака для ногтей. Майор резко посмотрел себе на грудь. Твое желание сбылось, идиот, мимолетно подумал он, глядя на «свой» неплохой такой бюст третьего размера. А может быть четвертого?