Я пыталась не отставать от Матильды, одновременно обдумывая то, что Марджи сказала про женщин из Онкведо. Хобби. Волонтерство. Педикюр. Руди — мужчина мечты! И даже никакого круассана с шоколадом для придания бодрости. Матильда волокла меня к дорожке, круто уходившей вниз, — ей хотелось подобраться к воде. Почтовый ящик возле дорожки был повален и смят — по всей видимости, снегоочистительной машиной. Судя по всему, случилось это уже довольно давно.
Дорожка петляла, спускаясь зигзагами по крутому уклону. Я старалась не поскользнуться на шатких камнях. Мы остановились на просторной площадке — отличное место для парковки. Сквозь нагие деревья проступал силуэт островерхой крыши.
Мы с собакой спустились вниз и обошли здание кругом — какая-то заброшенная постройка, возможно охотничий домик. Я пересчитала окна на втором этаже. Там, похоже, располагалось штук шесть спален. Мы остановились на ступенях парадной лестницы — широкое, чуть покосившееся крыльцо выходило прямо на озеро. Парадная дверь была забита куском фанеры. Домик выглядел нежилым, но не развалюхой.
Матильда навалилась на меня, пихая вниз, к озеру — туда вели крутые, примитивные ступеньки. Но я стояла как вкопанная и смотрела на здание. Да, оно выглядело ветхим, но свет, отражавшийся от поверхности озерной воды, делал его заманчивым, будто свет рампы.
Матильда считала, что мы все еще далековато от воды. Она потянула меня по ступеням на галечный пляжик, зажатый между бетонным причалом и старомодным лодочным домиком, который, казалось, плыл по озеру, как старинная жилая баржа. Мы дошли до конца причала, перешагивая через широкие трещины, в которых плескалась вода. В конце по обе стороны лежало по ржавому железному кольцу и по скобе, чтобы привязывать лодки.
На другом берегу виднелись домики Лонг-Хилла, редкие, одинокие точки на склоне холма. Вода негромко покрякивала, ударяясь о причал. Матильда вздохнула и улеглась, будто с самого начала и стремилась именно сюда. Я села поближе — мне нужно было тепло ее огромного тела.
Посмотрела на крутой берег перед охотничьим домиком: он находился сразу за городской чертой Онкведо — зачуханного, истосковавшегося по страстям Онкведо. Разглядывая фасад домика, я представила его себе освобожденным от фанеры, расчищенным, выкрашенным. В голубой цвет яйца зарянки. В моем мозгу бледно-голубой цвет превратился в сияющий цвет безграничных возможностей. Я вообразила себе машины на парковке, большие семейные автомобили, дамские малолитражки. «Уединение», — подумала я. «Вид на озеро», — подумала я. «Просторная парковка, — подумала я. — Идеальное место для дома свиданий».
Я облизала губы. Бывают моменты, когда будущее разворачивается перед вами, как туго накрахмаленная скатерть.
Снова Руди
Я потянулась к телефонной трубке — интересно, хватит у меня смелости позвонить Руди? И вообще, в какой обстановке лучше вести с ним деловые разговоры, за кофе или за выпивкой? В тот момент я чуть было все не бросила. Нет, теперь правила изменились, строго сказала я самой себе. Терять тебе больше нечего. Я выпрямила спину. Сняла трубку. Вдохнула. Выдохнула. Набрала номер.
Руди ответил так:
— Говорите.
Я и заговорила.
Мы встретились в университетском баре у лодочного домика, где хранились спортивные весла. На сей раз я пришла с блокнотом. В баре было темно, на большом экране в углу показывали порнографические мультики. Студенты сидели в темноте, соприкасаясь головами. Вид у них был такой, будто они обсуждают Камю. На экран никто не смотрел. Бетти Буп [16] вытворяла нечто неприличное, что именно — разбираться не хотелось. Бетти Буп ну такая милашка. Наполовину ребенок, наполовину вамп, она пробуждает в каждом из нас спящего педофила.
Мы заказали виски. Я решила заранее: что будет пить Руди, то и я.
— Два солодовых, — уточнил Руди и указал на бутылку красного «Джонни Уокера» на стене. Я с удивлением обнаружила, что виски очень хорош.
Руди посмотрел на меня с подозрением:
— Ты ведь бывшая жена Джона, да?
— Да, мы развелись. — Как приятно было это произнести.
— Мы с Джоном бывшие однокашники, он, помнится, каждый год побеждал на олимпиадах по естествознанию. И как он теперь?
— Прекрасно. У него все очень хорошо, — ответила я.
— И шевелюра по-прежнему при нем?
— Да, — сказала я.
— Изумительная шевелюра, — завистливо проговорил Руди. — Эй, Шерри, мне еще одну. — Руди одобрительно поглядел на рослую официантку.
— Она в твоем вкусе? — спросила я.
Руди фыркнул.
— Угу, — сказал он. — Совершенно в моем вкусе.
Отхлебнул из второго стакана.
Я решила: пора переходить к делу. Глотнула виски и начала. Объяснила, что собираюсь открыть свое дело. Заметила, как напряглось его лицо, — он подумал, что я стану просить денег в долг. Я сказала, что деньги мне не нужны, нужен совет. Он чуть расслабился, отхлебнул.
— Я сейчас составляю план, — сказала я — алкоголь придал мне смелости.
Я обрисовала идею дома свиданий, но иносказательно, не упоминая про секс. Говорила про удовольствие, про релаксацию, про то, что клиентками будут женщины, а сотрудниками — мужчины.
Руди слушал внимательно. Смотрел в стакан, а не мне в лицо. Мужчины всегда так поступают, когда хотят поймать тебя на лжи или неуверенности. Или, может быть, это еще одно проявление мужской неспособности совместить предмет и человека.
Я своим стаканчиком подталкивала его стакан по барной стойке.
— Руди, — сказала я. — Женщины в этом городе… — Я запнулась, подбирая слова, — нуждаются во внимании. — Я от души стукнула по его стакану. — И ты это знаешь не хуже других.
Он взял стакан со стойки и сжал так, будто тот мог улететь.
— Как лучше всего открыть в Онкведо свой бизнес?
— Тут особо не развернешься, денег у жителей не много. — Барменша глянула на меня, приподняв бровь, но я покачала головой. — У нас все завязано на университет. Если твой бизнес не имеет отношения к Вайнделлу, вряд ли из него что получится.
— А какой род бизнеса поддерживает университет?
— Все, что связано с научными исследованиями. Вайнделл же исследовательский центр.
Я вытащила блокнот, положила на стойку.
— Это зачем? — осведомился Руди.
— Буду записывать, — сказала я. Взяла ручку, постучала ею по блокноту. Руди допил виски и потребовал у мужчины-бармена еще одну порцию, не обменявшись с тем ни единым видимым знаком. Умение понимать друг друга без слов — еще одно доказательство того, что мужчины живут в параллельной вселенной.
— А я когда-то был завидным кавалером, — сказал Руди.
Я кивнула.
— Бывало, встречался с тремя-четырьмя сразу, — Он допил третью порцию виски. — И все выгорело. — Я держала ручку наготове. Руди замычал. — Куннилингус, — проговорил он. — Какая тоска. — Я вытянула шею, пытаясь понять, о чем это он, не о порнографическом ли мультике, но, похоже, речь шла не о нем.
Чтобы чем-то занять руку, я стала чиркать в блокноте. Чтобы чем-то занять другую, отхлебнула виски. Этот напиток не иначе как уводил в параллельный мир. Судя по всему, Руди уже был там. Он нагнулся и схватил за ремешок мою сумочку.
— И вот как явится какая на свидание с большой сумкой, я сразу понимаю: дело труба. — Его, вероятно, успокоили скромные размеры моей сумочки. — Это значит: притащила всякие секс-игрушки, — пожаловался Руди. — Это что, прогресс? Чувствуешь себя каким-то пылесосом. — Руди допивал четвертую порцию виски.
Потом — можно было подумать, что мы два приятеля, отправившиеся в пятницу вечером на добрую пьянку, — Руди рассказал мне анекдот про женщину, которая занимается сексом в колготках. Анекдот был с бородой, и мне захотелось шлепком вернуть Руди в двадцать первый век. Когда он договорил, я замолчала и стала ждать.
16