Я промолчал.
— Я не хотела рассказывать тебе, — продолжала она. — Боялась, что ты что-нибудь сделаешь со мной. Но потом решила, что ты имеешь право знать.
Я допил свое пиво.
То, что она рассказала мне, представляло огромный интерес. Если бы Фрэнк хотел, чтобы Маргарет ушла от мужа, он попросил бы ее один раз, а потом, получив отказ, никогда не заговорил бы об этом. Более того, он никогда не стал бы упрашивать ее, если бы она заявила, что между ними все кончено. Что бы Фрэнк ни чувствовал, он предоставил бы ей делать то, что она считает нужным. Фрэнк не любил выворачиваться наизнанку перед посторонними.
Если предположить, что я достаточно хорошо знал своего брата, значит, Маргарет сказала неправду. Она вывалила передо мной целый букет лжи. И раз она так сделала, значит, на то была серьезная причина. Не исключено, что именно та самая, которую я хочу знать. Но, сидя в «Сесиле» с Коном Маккарти и Голландцем Питером и целой толпой барменов в качестве слушателей, я ничего не узнаю. Поэтому я сказал:
— Вот оно как. Я был прав.
Она промолчала.
— Маргарет, меня эта новость не сделала счастливым, но это лучшее из всего, что ты мне рассказала. Это то, что я должен был знать.
Она допила водку.
— Позволь заказать тебе еще, — предложил я.
— Спасибо, — согласилась она.
Я встал. Кон и Питер тут же сползли со своих табуретов и сразу же забрались на них обратно, когда увидели, что я направляюсь к бару.
— Есть успехи? — спросил Кон.
Я улыбнулся.
— Что у тебя с ней? Бизнес или так?
— Это уж вам решать, — ответил я.
Я взял две большие порции выпивки и вернулся к столику. Маргарет уже закурила новую сигарету.
— Тебе не о чем беспокоиться, — сказал я. — Я не собираюсь мстить тебе. Прошлого не исправишь. Просто обстоятельства сложились определенным образом. Что бы я ни сделал, ничего уже не изменишь.
Она промолчала.
— Давай выпьем за это, — предложил я.
Она поднесла ко рту свой стакан.
— Нет, — сказал я, — у меня есть идея получше: давай выпьем за Фрэнка.
Ее стакан остался там же, где и был до моих слов: в дюйме от губ.
— За Фрэнка, — сказал я. — Где бы он ни был.
— За Фрэнка, — сказала она.
Мы выпили.
Я поставил свой стакан и посмотрел на Кона и Питера. Кон как раз заказывал новую выпивку.
— Маргарет, тебе придется извинить нас, — сказал я. — Мне нужно обсудить кое-какие дела.
Она встала.
— Что ж, — сказала она, — думаю, мы с тобой больше не увидимся.
— Думаю, что не увидимся, — сказал я.
Она повернулась ко мне спиной, собираясь уйти.
— Еще раз спасибо за то, что все организовала.
Она повернулась ко мне и посмотрела на меня.
Я с удивлением обнаружил, что из-под темных очков струятся слезы. Она еще несколько минут смотрела на меня, а потом пошла прочь.
Интересно, спросил я себя, что вызвало у нее слезы. Однако у меня не было времени размышлять над этим, так как Кон и Питер следили за мной, как коршуны.
Я подошел к ним.
— Наверное, бизнес, — сказал Кон, глядя вслед Маргарет. — Пить будешь, Джек?
Я кивнул.
Заказав мне выпивку, Кон развернулся на табурете, чтобы придвинуть мне стакан. И оказался в очень удобном положении. Питер как раз пил из своего стакана. Воспользовавшись моментом, я ударил Кона по почкам, а Питера — в солнечное сплетение и побежал, петляя между столиками. На всякий случай я опрокинул пару столиков у двери, однако надобности в этом не было, так как Кон и Питер едва начали приходить в себя. Что ж, они оказались номером вторым в нашем забеге, им придется прилагать больше усилий. Я ворвался в мужской туалет и открыл дверь, ведущую на стоянку. Мне предстояло преодолеть лестницу в несколько ступенек.
Проблема заключалась в том, что на верхней ступеньке стоял мужчина, выставив вбок одну ногу.
Я перелетел через все ступеньки. Убедившись, что приземление прошло нормально, я начал подниматься, но не преуспел в этом, так как у нижней ступеньки стоял еще один мужчина, и он принялся пинать меня еще до того, как я коснулся земли. Я ухитрился схватить его за щиколотку и опрокинуть, однако он все же успел нанести мне несколько ощутимых ударов по ребрам. А тем временем мужчина с верхней ступеньки сбежал вниз, и все началось сначала. Я перекатился на спину и обеими ногами врезал ему в пах. Он позеленел. Я уже почти поднялся, когда на сцене появились Кон и Питер. У Кона в руке был нож. Он улыбался — такой широкой улыбки я на его лице сегодня не видел. Тот, кого я опрокинул, уже был на ногах. Тот, кто получил удар в пах, покачивался, держась за живот, и пытался забыть о том, что он жив.