Джин неожиданно развернулся и схватил Сэма за горло. Подтащил его прямо к своему лицу и уставился ему в глаза.
- Вы действовали за моей спиной! - прошипел он. - Ты и твоя шлюшка, вы умышленно укрывали от меня информацию! Избавлялись от меня! Держали меня в сторонке! Вы чертовски...
Упало еще несколько кирпичей, и на этот раз позади них раздался странный гудок, будто лихорадочный рев страдающего непомерным ожирением дебила.
- Что там за великаны пердят, черт их побери? - Джин нахмурился и прислушался, наклонив голову.
В полутора сотнях метров от них Фред Дибнер отчаянно надавил на гудок старой машины, пытаясь предупредить их. Он бешено замахал руками, показывая куда-то, а потом снова начал гудеть.
Сэм внезапно все понял. Как и Джин. Они одновременно подняли глаза на трубу, которая начала клониться в их сторону.
- Он сказал, простоит здесь до судного дня... - пробормотал Джин.
- Думаю, судный день уже наступил... - прохрипел Сэм, отцепляя от горла пальцы Джина.
В следующий миг они уже бежали.
Раздался оглушительный грохот, каскадом посыпалась кирпичная кладка. От огромных клубов каменной пыли, взметнувшихся вокруг, потемнело небо. Сэм успел увидеть, как Джина накрывает потоком пыли, прежде чем эта лавина не ослепила и его самого.
Спустя мгновение за их спиной труба обрушилась всем своим огромным весом, врезавшись в земную поверхность с силой гигантского метеорита. Под ногами у Сэма вспучилась и затряслась земля, но ему как-то удалось сохранить равновесие и продолжить бежать дальше. Он чувствовал, как частички кирпичной стены колотят его по ногам и спине. Безумно крутящиеся обломки мусора со свистом врезались в землю, как осколки гранат.
Задыхаясь и захлебываясь пылью, Сэм слепо продолжал бежать вперед, осознавая, что на месте солнца можно разглядеть только бледно-желтое сияющее пятно. Клубы пыли стали медленно оседать. Воздух прочищался. Сэм перешел на шаг, понимая, что пробирается через груды кирпича и раздробленных камней. Дымоход, изогнувшись перед гибелью, обвалился слева от них, промахнувшись буквально на считанные метры. Сэм начал отплевываться и оглядываться, и тут же заметил движение - из пыли угрожающе проглядывала смутная безликая фигура. Но на этот раз, в отличие от стычки возле "Рокси", вокруг фигуры не было никакой кошмарной призрачной ауры. Ненависть - да, была, а также злость и несомненная грубость - но еще сильнее ощущалась внутренняя решительность, было понятно, что при всех своих недостатках и неприглядностях фигура, поднимающаяся из обломков, представляет собой нечто благородное.
Сэм и Джин уставились друг на друга - покрытые корочкой пыли, будто обвалянные в муке пряничные человечки.
К ним, задыхаясь, спешил Фред Дибнер, беспокойство на его лице сменилось облегчением, стоило ему увидеть, что они оба живые и невредимые. Он окинул взглядом рухнувший дымоход, и по его лицу расплылась широченная ухмылка.
Потом он спросил со своим неизменным ланкаширским акцентом: - Ну как, понравилось?
Джин сверкнул на него глазами: - Ни капельки, мудак толстожопый.
Сказав это, он резко повернул и двинулся к "Кортине", оставляя позади себя пыльный шлейф.
ГЛАВА 7 - ВОТ ОНА, ДИПЛОМАТИЯ
Джин сердито вдавил педаль газа, и "Кортина", завывая, вылетела на улицы. По дороге он приказал Сэму дозвониться по полицейскому радио до Отдела.
- Созови по-быстрому команду. Пусть подходят к церкви, мы будем там.
- Энни это тоже касается? - спросил Сэм.
- К сожалению, - пробурчал Джин. - Пусть будет там, где я смогу за ней приглядывать, а то начнет мутить воду, где ей самой приспичит. Она и так уже достаточно натворила по своей инициативе.
Сэм потянулся к рации на приборной панели, но остановился.
- Шеф, - сказал он, - я все-таки думаю, что нельзя вламываться туда просто так. Кэрролл сказал, что начнет стрелять при первом же признаке...
Кулак Джина врезался Сэму в скулу, как паровой поршень. Сэм грохнулся о пассажирскую дверцу, голова пошла кругом, и в ушах у него зазвенело.
Джин с видом чертовски разозленного бульдога молча продолжал небрежно вести машину. Он не сказал ни слова - но этого было и не нужно. Сэм замечательно понял, что у него на уме. Вероятность размозжить голову упавшей трубой, которую они едва избежали, вогнала Джина отнюдь не в лучшее настроение. А запорошенное грязной кирпичной крошкой столь любимое им верблюжье пальто вообще вывело из себя. Но хуже всего, пожалуй, было то ощущение предательства, которое вызвало в нем проведенное Энни у него за спиной частное расследование, да еще и в сговоре с Сэмом. Он видел, как Энни баламутит воду в Отделе, вытаскивая на поверхность старые правонарушения, которым лучше бы оставаться погребенными в иле. Джин убедил себя, что стирка грязного белья подразделения будет лишь на потеху публике, и что следующее за этим внимание прессы обрушится на него похлеще дымоходов Фреда Дибнера.