Несмотря ни на что - несмотря на угрозы, опасность, приближающийся ужас в лице Дьявола во Тьме - Сэм почувствовал прилив счастья. Он знал, что долго это не продлится, но пока это чувство держалось, он грелся от его тепла, будто человек в лесной глуши, протянувший ладони к костру.
Сэм отвернулся от церкви, пересек пустынную улицу без единой машины и скрылся в кафе у Джо, где размешанный жирной ложкой кофе напоминал обычно слитое в отстой масло, а бутерброды с беконом казались намазанными бриолином. На столиках там были разложены клетчатые бело-красные пластиковые скатерки, на которых красовались бутылки уксуса с налипшими на горлышках волосинками и помятые пластмассовые игрушечные помидоры с кетчупом. Сам же Джо был неприглядным и упрямым мерзавцем, прячущим свое жирное пузо за забрызганным фартуком и никогда не чистящим ногти. Он имел обыкновение ронять в еду на плите пепел со своей самокрутки и проверять степень готовности блюда, ковыряя его пальцем.
Сэм любил это место.
- Доброе утро, Джо, - проговорил он, заходя внутрь и наслаждаясь кратким мгновением вспыхнувшего у него в душе приступа счастья. - Не слышно пока о мишленовских звездах[3]?
Джо в ответ что-то невнятно буркнул. Он запихивал в кастрюлю какие-то мясные ошметки, не исключено даже, что собираясь в дальнейшем кормить ими людей. Из портативного радиоприемника над плитой доносились странные меланхоличные рулады песни Элтона Джона о дороге из желтого кирпича.
- Мне, будь так добр, латте с экологически чистым обезжиренным молоком, - сказал Сэм. - Еще маффин с персиком и черникой и бутылочку минеральной воды без газа. Ну а на самом деле, я все как следует обдумал и решил взять инфаркт миокарда во фритюре и чашечку черного месива погуще, чтоб в нем стоймя стояла ложка.
Джо посмотрел на него так, будто он говорил по-норвежски, и Сэму пришлось пояснить: - Полный английский завтрак и чашку твоего неповторимого кофе, сразу же, как тебе будет удобно.
Тычком пальцем и коротким хрюканьем Сэму было дано указание сесть, и он устроился за столом лицом к двери, в ожидании Энни и своего завтрака, без разницы, в каком порядке. Он рассчитывал встретиться с ней в этом месте отчасти из-за того, что его собственная квартира настолько напоминала свалку, что стыдно было бы кому-то ее показывать, но в основном из-за того, что кафе у Джо всегда поднимало им настроение. Тяжело оставаться расстроенным, когда вынужден выдавливать кетчуп из пластмассового помидора. А то, что Энни сейчас требовалась искорка света для мятущейся души, было неоспоримо ясно. С того времени, как во Фрайерс Брук разгорелся мятеж, и они оказались в опасной близости от вооруженного ножом борстальского паренька Доннера, она начала замыкаться в себе и погружаться в размышления. К ней стали возвращаться глубоко захороненные воспоминания о той жизни, что была раньше, об отце, о той Энни Картрайт, что совсем не была похожа на сегодняшнюю. Пока что все казалось смутным, но она уже начала подозревать, что здесь, в этом 1973 году, все совсем не такое, каким кажется, и что безумные истории Сэма об ее прошлом, об ее семье, могут оказаться чем-то большим, чем просто фантазиями.
Мне нужно все ей объяснить, думал Сэм, не сводя глаз с двери. Это будет непросто для нас обоих, но сделать это необходимо. Когда Клайв Гулд дышит нам прямо в затылок, у нее нет выбора, кроме как понять все это.
Сквозь открытую дверь Сэм видел церковь через дорогу. Хриплая музыка прекратилась, и теперь туда вразнобой подтягивались прихожане. Сэм наблюдал, как пестрое сборище пенсионеров тянется через кладбище к двери церкви. Привычное для воскресного утра зрелище. Но все же от него у Сэма сжимало сердце. Вряд ли он был хоть сколько-то религиозен, но эта простенькая ветхая англиканская церквушка, со своей протекающей крышей, неухоженным кладбищем и немногочисленной паствой, говорила ему о Жизни и Смерти, о потусторонних мирах, о высоких намерениях и планах, что разыгрываются порой неисповедимыми способами. Это напомнило ему, что у 1973 года - как у лейтенанта Коломбо, неуклюжесть только внешняя, а за пошарпанным фасадом крутятся колеса, работают могучие силы, делаются крупные ставки.
- Кх-на, - пробурчал Джо, кидая на стол тарелку с яичницей-болтуньей, жирными шматками мяса и блестящим от сала куском поджаренного хлеба.
- Это мой завтрак, или то, что ты только что отхаркнул? - спросил Сэм. Когда Джо отвернулся, он добавил: - Эй, скажи-ка, пока не исчез - ты хоть немного разбираешься в старых часах?