А потом стало еще ужаснее. Маме не становилось лучше. Она не могла с этим справиться. А этот мужчина все приходил и приходил к нам домой, говорил мне, что маму нужно положить в больницу, где за ней присмотрят. Этот мужчина, он был... такой уродливый. Уродливые зубы. Уродливые глаза. Это был Гулд. Я знала, что с ним что-то не так, но я могла думать только о мамочке. А потом Гулд... он... это сложно рассказывать, Сэм! Гулд избавился от мамы. Он позаботился о том, чтобы доктор дал заключение, убедился, что она надежно заперта, и он может подобраться ко мне ближе. Он начал говорить, что я не могу оставаться одна дома, что за мной нужно присматривать, что он за мной присмотрит.
Я была такой молодой, Сэм! Мне было пятнадцать. Я не понимала, что происходит, мне лишь хотелось, чтобы все стало, как раньше! Но получила я только Клайва Гулда. И он знал, он знал, что если у него получится занять место моих родителей, он сможет подчинить меня себе, заставить... заставить меня делать все, что...
Энни вытащила платочек и высморкалась. После паузы она продолжила.
- Так я стала девушкой Гулда. Я жила с ним. У него был большой дом. Он покупал мне подарки, одежду. Ему всегда хотелось, чтобы я красиво выглядела, особенно когда он выводил меня куда-нибудь. Он похвалялся мною. Рассказывал, как вести себя с людьми, что можно говорить, а что нельзя, как стоять, как ходить, когда нужно убираться и оставить его и других мужчин за деловой беседой. Если я что-то делала неправильно, он сердился. Если я спрашивала про маму, он начинал злиться. Если я хотя бы упоминала папу... ой, как он начинал злиться. По-настоящему, Сэм. Думаю, иногда он намеревался убить меня, избиения скоро привели бы к этому. У него было не все в порядке с головой, понимаешь? Не станешь делать такие вещи, если с головой все в порядке.
Я была ребенком, я была сбита с толку - но я знала, что все это неправильно. И я знала, в глубине души, что есть причины, почему умер мой папа, почему мама ушла, а ее заменил этот странный и чужой мне Клайв Гулд. Я знала, что Клайв ведет дела с некоторыми очень жуткими людьми. Я знала, что он втянут в страшные вещи. И мне было скверно, что я с ним, потому что папа учил меня быть хорошей. "Поступать хорошо не всегда легко, Энни", - сказал он мне однажды, - "вообще-то, это иногда самая тяжелая штука в мире. Но ты все же старайся. Смотри на себя, будто в зеркало, Энни. Это очень важно. Что бы ни случилось, ты должна быть способна без стыда взглянуть на себя в зеркало."
И вот однажды я совершила важное дело, когда Клайв отпустил меня погулять по магазинам. Должно быть, у Клайва был удачный день, он мне уже почти доверял, потому и отпустил совсем одну, надолго. Я пошла - но не по магазинам, а в полицейский участок. Там знали, кто я такая. Безусловно, знали. Меня поместили в комнату, сказали подождать, и очень скоро ко мне зашел человек, старший инспектор. Его звали Майк. Майк Кэрролл. Он был очень милым, но очень встревоженным. Я рассказала ему, что Клайв замешан в некоторых делах, что из-за него умирают люди, что я думаю, что он мог убить моего папу. Старший инспектор Кэрролл выслушал меня, долго ничего не говорил, все крутил в руках чернильную ручку, но так ничего и не записал, просто рисовал в блокноте разные спирали, тревожно и напряженно.
Наконец, он сказал, что должен поговорить с коллегами, а мне нужно пойти домой, ничего не рассказывать Клайву, а оставить все полиции. И когда я уходила, он сказал - очень тихо, шепотом - прийти снова, если будет, что рассказать, и спросить его, только удостовериться, что Клайв об этом не узнает. "Это будет большим секретом", - все время говорил он, - "только между нами".
Ну, я была глупым ребенком, но не настолько, чтобы не знать, что у Клайва сорвет крышу, если он узнает о моем разговоре с полицией. Поэтому я была очень осторожна. Я смотрела во все глаза и слушала во все уши, запоминала, с кем встречается Клайв, даже заглядывала в его дневник и подслушивала под дверью телефонные разговоры. А потом снова отправилась к старшему инспектору Кэрроллу и все ему рассказала. Я была словно агент под прикрытием. Начала представлять себя женщиной-полицейским, работающей в Отделе уголовного розыска. В глубине души я и была ею.
А потом однажды, когда я была дома, а Клайв у себя в кабинете, позвонили в дверь. Там был старший детектив-инспектор Кэрролл и еще двое - сержант Уолш и констебль Дарби. Им было здорово не по себе, я тогда подумала, это оттого, что они пришли арестовать Клайва, поэтому тоже испугалась, но и обрадовалась.
Клайв позвал их всех троих в свой кабинет, они там очень долго беседовали, но в этот раз я не подходила, изображала саму невинность, все ждала, что они выведут Клайва в наручниках. Но потом Кэрролл, Уолш и Дарби вышли, а Клайв остался в кабинете, в доме стало необычайно тихо, и у меня заколотилось сердце. Оно забилось еще сильнее, когда я услышала, что Клайв зовет меня. Я спустилась к нему в кабинет, он сидел там за столом, не поднимая глаз, с очень серьезным видом, у него было красное лицо и очень странный взгляд, будто он старался выгнать из головы какие-то мысли. Он сказал мне войти и закрыть дверь.