Джин схватил кресло и загородил им остатки окна. Сэм повалил книжный шкаф и потащил через комнату. Стоило ему придвинуть его к креслу, в шкаф тут же впилось несколько ружейных пуль. В то же мгновение из кухни раздался визг Энни.
- Я их задержу! - прокричал Джин. - Иди к ней!
Сэм продрался через разрушенную гостиную и влетел на кухню. Энни прижималась к задней двери, на которую сыпались сокрушительные удары, удерживая ее всем телом. Ее ноги начали уже медленно скользить по полу. Дверь приоткрылась, оттуда высунулась рука в черной перчатке и ухватила Энни за горло.
Сэм с воплем бросился вперед и опустил нож. Широкое лезвие врезалось в плоть и застряло в кости запястья. Рука тут же исчезла, утащив нож с собой.
Лихорадочно оглядевшись, Сэм заметил невысокий холодильник. Он ухватился и неистово потащил его по полу к задней двери, чтобы перекрыть ее.
- Ты в порядке? - задыхаясь, спросил он у Энни.
- Я в порядке. А ты?
- Я в порядке, а вот ублюдку снаружи, думаю, не так уж весело.
Что-то мелькнуло в окне, стекло разлетелось на куски. Сэм распахнул буфет в поисках нового оружия, но там не было ничего, кроме набора серебряных столовых ножей.
Внезапно рядом оказалась Энни. Она держала кастрюлю с кипящей водой, которую выплеснула в разбитое окно. Человек в маске, который было высунулся оттуда, исчез в темноте.
- Я добавила туда сахар, - глаза у Энни горели лютой ненавистью. - Так в тюрьмах делают. Липнет, будто напалм. - И она завопила в пустое окно: - Кто захочет еще, у меня тут много такого!
Раздался грохот выстрела и вспышка, из зияющей дыры в стене посыпалась штукатурка.
И больше ничего.
Сэм смотрел на Энни, она - на Сэма. Тяжело дыша и широко раскрыв глаза, они оба ждали. Но больше ничего не происходило.
И тут начал звонить телефон. Такой абсурдный посреди всей окружающей жестокости и разрухи звук внушал болезненное ощущение, будто от детской колыбельной на кладбище.
- Не обращай внимания! - прошептала Энни.
Но это было невозможно. Звонок непреодолимо тянул Сэма из кухни в прихожую. Он осторожно ступал по битому стеклу и ломаным доскам, пытаясь отыскать источник звука, пока не нашел телефон, невинно примостившийся на маленьком столике в нише под лестницей.
Сэм выждал несколько мгновений, не осмеливаясь протянуть руку и снять трубку. Какая-то часть его страстно желала, чтобы звон прекратился. Но телефон продолжал звенеть.
В конце концов, Сэм сдался.
- Алло? - равнодушным голосом произнес он.
На линии были помехи. Сквозь их треск прозвучал мужской голос: - Мне нужно поговорить с Энни. Дай мне ее.
Голос был невнятным и тонущим в белом шуме, но у Сэма не было никаких сомнений, кому он принадлежал.
- Я сказал, дай ее.
- Нет, - ответил Сэм.
- В твоих же интересах делать то, что я скажу.
- Забудь. Энни теперь со мной. Ты больше никогда не поговоришь с ней, никогда не увидишь ее.
- Давай договоримся, дурачок. Ты со своими дружками-полицейскими можешь проваливать отсюда, все, что вы должны сделать - вернуть мне то, за чем я пришел сюда.
Сэм крепко задумался. Он не собирался затевать переговоры, но ему не хотелось терять впустую эту возможность поглубже уязвить Гулда. На счету каждое слово.
- Почему ты говоришь с нами? - спросил Сэм.
- Потому что я пришел сюда не для того, чтобы вступать в длинную и скучную битву, - откликнулся сквозь треск помех Гулд. - Я пришел сюда за ней. Так что дай мне ее.
- Мы сильнее, чем ты думаешь, - осторожно проговорил Сэм. - Нас здесь пятеро. Теперь численное превосходство у нас. Вот почему ты пытаешься сторговаться.
- Не будь дураком.
- Ты преступник, мистер Гулд. А Энни - полицейский. До мозга костей. Как и ее отец до этого. Вот почему она с нами, вот почему она оказалась здесь, в 1973, в подразделении "А" Отдела уголовного розыска. Может, у нее и не было значка и звания, когда она умирала, но это не делает ее худшим копом, чем я сам, мой шеф или кто-либо еще в нашем участке. Смирись - ты ее потерял, как и все остальное. Закон победил. Он не всегда побеждает, но на этот раз, мистер Гулд, на этот раз у нас все получилось.
Сказав это, Сэм повесил трубку.
Мы уголовный розыск. Мы не заключаем сделок с подонками. И мы не принадлежим ему. Дни Кэрролла, Уолша и Дарби прошли. Гулд может идти к чертям. Он может идти к чертям в гордом одиночестве.
Сэм вдруг понял, что за спиной у него, все еще сжимая в руках топор, стоит Джин.
- Ну что, Тайлер?
- Это был он. Гулд. Пытался довести меня. Я сказал, что он может забыть об этом.