– А какого хрена они недовольны? – возмутился Сапер, резко отталкивая от себя некое опутанное проводами устройство, над которым он между делом колдовал, вооружившись паяльником. При этом все присутствующие, в том числе и майор Сердюк, непроизвольно вздрогнули – если Сапер что-то мастерил, то это непременно было взрывное устройство страшной разрушительной силы. – Недовольны они, – повторил Сапер. – Ведь ясно же, что там была засада.
До сих пор в толк не возьму, как мы оттуда свои задницы унесли, а они недовольны. Козлы, блин.
Батя, как ни странно, выслушал его внимательно и даже с каким-то удовлетворением, кивая головой в такт его словам.
– Умного человека приятно послушать, – подозрительно мягко сказал он.
– Так ясное же дело, – остывая, буркнул Сапер и снова подтащил к себе свою адскую машинку.
Батя некоторое время наблюдал за тем, как Сапер скручивает оголенные провода и увлеченно тычет в недра агрегата дымящимся паяльником, словно ожидая, не скажет ли тот чего-нибудь еще. Сапер молчал, и тогда Сердюк, с видимым усилием отведя от него тяжелый взгляд, заговорил снова:
– Как видите, даже Сапер понимает, что нас кто-то заложил…
– Штабные крысы, – мстительно сказал толстокожий Молоток, и Глеб подумал, что он напрасно открыл рот, но Сердюк опять ограничился коротким взглядом в сторону очередного оратора.
– Возможно, – с вызвавшей у Глеба легкое содрогание кротостью сказал он. Сердюк сейчас был просто страшен, он напоминал гестаповца из старых фильмов про войну: точно так же мягко стелил, на самом деле имея в виду деревянный бушлат.
Глеб быстро посмотрел на Рубероида и заметил, что тому тоже не по себе.
– Возможно, что ссучился кто-то наверху, – продолжал майор, неторопливо закуривая и обводя своих бойцов взглядом прищуренных от дыма глаз. – Правда, те, с кем я поддерживаю контакт, считают это маловероятным, и я, если честно, с ними согласен.
Я думаю, что это сделал кто-то из наших.
– Что за дерьмо?! – воскликнул Сапер, на этот раз так отшвырнув свое рукоделье, что оно, прокатившись по столу, замерло под носом у резко отшатнувшегося Рубероида, растопырив разноцветные щупальца проводков.
– Осторожнее, мудило гороховое, – сказал Рубероид. – Но я с ним согласен, – добавил он, повернувшись к Бате.
– Это ты, командир, того.., загнул, – пробасил Молоток.
– А ты почему молчишь, Слепой? – спросил майор Сердюк, резко подавшись вперед. Наступила долгая пауза.
– Я здесь недавно, – сказал, наконец, Глеб.
– Ничего, не стесняйся, – все так же ласково предложил Батя. – Здесь все свои.
– Я не стесняюсь, – пожал плечами Глеб. – Я хотел сказать совсем другое. Я здесь недавно, и поэтому у меня по отношению к вам нет чувства ложного товарищества…
– Чего это? – спросил Сапер, поднимая голову от своей поделки.
– Заткнись, дурак, – сказал ему Рубероид. – Дай послушать образованного человека. Поет, блин, как соловей.
– Это значит, – повернувшись к Саперу, сказал Глеб, – что в бою я вытащу любого из вас, даже если мне придется оставить там половину собственной задницы, но я недостаточно с вами сроднился, чтобы покрывать стукача, спасая честь мундира.
– Сильно завернуто, – восхитился Рубероид. – Прямо Ленин в октябре.
– : Звучит так, будто ты знаешь, кто настучал, – медленно процедил Батя. – Говори.
– Я ничего не знаю, – сказал Глеб с ноткой презрительного раздражения в голосе, – но надо же иметь мозги! Для штабного заниматься такими делами рискованно, да и выгода мизерная. Ну, что можно получить за один звонок по телефону? Пшик, три-пять тысяч.., ну, пускай даже десять. Стоит это дырки в голове?
– Для кого как, – сказал Молоток. – Ребята вообще задаром полегли.
– Вот именно, – подхватил Глеб. – Это ты по существу подметил: кому как. Это штабному три штуки – на один день, а для меня или для тебя, например, это деньги.
– Так, все-таки, для тебя или для него? – вкрадчиво уточнил майор Сердюк, еще сильнее подаваясь вперед.
– Только не надо изображать женщину-змею, – все тем же полупрезрительным тоном сказал Глеб, – шею растянешь. Если бы я захотел совершить самоубийство, то нашел бы способ попроще и, во всяком случае, не стал бы поручать такое ответственное дело каким-то недоделанным фашистам, которые и стрелять-то толком не научились. А что до денег, то мое от меня никогда не уйдет, – и он показал присутствующим пакет с только что полученной премией.
– Так я же про то и говорю, – снова затесался в разговор Сапер. – Не мог никто из наших этого сделать, самим же потом пришлось под пули лезть…
Он вдруг замолк на полуслове, отвесив челюсть, как какой-нибудь мультипликационный герой.
«Похоже, до него дошло», – подумал Глеб.
– Ах ты, сука! – совершенно лагерным голосом завизжал вдруг Сапер и через стол бросился на все еще ничего не понимающего Молотка, ухватив того за грудки. – Пидор гнойный, стукачок!
Чувствительный Рубероид испуганно зажмурился, поскольку в своем праведном гневе Сапер упал животом на недопаянную бомбу. Послышался хруст, из-под Сапера повалил густой вонючий дым – он придавил собой включенный паяльник, но до пламени дело не дошло, поскольку Молоток, оправившись от шока, оправдал свое прозвище, влепив Саперу прямой в переносицу, от которого тот отлетел к стене и, врезавшись головой в оружейный шкаф, затих на полу. Молоток уже стоял и бешено озирался по сторонам, ища, кому бы еще засветить. Сидевший рядом с ним Рубероид на всякий случай немного отодвинулся вместе со стулом, чтобы не попасть под горячую руку, заинтересованно наблюдая за развитием событий.
– Сидеть, – негромко сказал Молотку Батя. В руке у него уже тускло поблескивал вороненой сталью неразлучный «магнум», и Глеб в очередной раз подивился, где он его прячет и как умудряется так стремительно и незаметно доставать.
– Да ты что, командир, – бледнея на глазах, упавшим голосом сказал Молоток. – Ребята, да вы что?
– Сядь, Молоток, – повторил Батя. – Хотя нет, погоди, постой еще немного, раз уж все равно встал.
Рубероид, проверь, что там у него.
Глеб сидел, безмятежно откинувшись на спинку стула, и без интереса наблюдал за тем, как Рубероид обыскивает совершенно обалдевшего Молотка. На стол. для чистки оружия легли только что полученные Молотком деньги, пачка сигарет, зажигалка, пружинный нож явно зековской выделки, несвежий носовой платок, дешевая пластмассовая расческа, портмоне…
– Посмотри в кошельке, – приказал Батя.
Рубероид открыл портмоне и бесцеремонно вытряхнул его содержимое на стол. Крутясь, в сторону отлетела захватанная пальцами бумажка с каллиграфически выписанным телефонным номером.
– Телефончик, – сказал Рубероид, подхватывая бумажку и передавая ее Сердюку.
Глеб зевнул, деликатно прикрыв рот ладонью.
Ему не было жаль Молотка.
– Чей это телефон? – спросил Батя.
Молоток пожал плечами.
– Впервые вижу, – угрюмо ответил он.
Сердюк вынул из кармана сотовый телефон и протянул его Рубероиду.
– Проверь.
– Прямо по этому номерку и позвонить? – спросил Рубероид.
– Не стоит, – сказал Батя, не сводя с Молотка холодных глаз. – Не думаю, что там тебе кто-нибудь ответит. Позвони в нашу справочную.
Рубероид вышел в соседнюю комнату, прикрыв за собой лязгнувшую бронированную дверь. Через минуту он вернулся и отдал телефон Бате.
– Малахова телефончик, – сообщил он и окинул Молотка сочувственным взглядом. – Конфиденциальный, незарегистрированный.., для прямой, значит, связи, – Ах, какая неприятность, – сказал Сердюк. – А, Молоток?
– Меня подставили, – сказал Молоток. – Слышишь, Батя, это же явная подстава!
– Может быть, – пожал плечами майор. – Рубероид, проверь-ка его шкафчик.
– Что я, вертухай? – осторожно окрысился Рубероид. – Почему все время я?
– Потому что Слепой у нас человек новый, – сказал Батя, – он и сам этого не отрицает, а Сапер устал. Видишь, как крепко спит.