— Чур нас! — Тетя Стася омахнулась охранным жестом. — Айда скажем чародею. Пусть он вас посмотрит.
— Чародею?! — Забава аж побелела. — Нет!
Ее опять замутило.
Тетя Стася не нашла ничего более умного, чем поговорить с мужем. Дядя Берендей на выводы был куда как скор:
— Опять у нее любовные выходки начинаются! О Сварожичи, как же мне все это надоело!
Вот тут Забава рассвирепела:
— Нету у меня никаких выходок. Если хотите знать, я его и не люблю больше. А вы… — И пошла, и поехала.
Дядя Берендей слушал ее некоторое время, а потом поднял руку:
— Хватит, племяша! Мне ваши глупости совсем ни к чему. Скажу одно: если позволите себе хоть малейшую выходку, немедленно сядете под замок.
Забаву аж озноб пробрал — она почувствовала, что остаться в одиночестве в таком состоянии будет и вовсе свыше ее сил.
— Не бойтесь, — сказала она. — Выходок не будет. Только не посылайте меня в обед в трапезную.
— Вот еще! — Дядя Берендей фыркнул. — Будто вы не знаете, что Ольга отпросилась у меня сегодня побывать в Перыни! Сам я, что ли, должен за столом прислуживать?
Он махнул на Забаву рукой и ушел.
— Может попьете какого-нибудь отвару, Забавушка? — спросила тетя Стася. — У меня и купальница есть, и медвежье ухо, и звонки-трава…
— Не надо мне вашего отвару, — сказала Забава.
Тетя Стася приблизилась к ней вплотную, погладила по плечу, сочувственно покивала.
— Девочка моя! Всякой женщине иногда приходится показывать, что ей хорошо, хотя ей на самом деле очень и очень плохо.
Это «девочка моя» резануло Забаву по сердцу, и через мгновение она уже поливала слезами похожие на диванные подушки тетистасины перси. А немного погодя, обнаружила, что и тетя Стася ревет белугой. Постепенно на сердце стало легче, пропала тошнота, успокоилась кровь в висках. И тут тетя Стася, тоже выплакавшись, сказала:
— Мне тоже бывает иногда так плохо, Забавушка! Вы думаете, мужику приятно, когда у него жена родить не может? Ваш дядя хоть и не говорит ничего, но я-то чувствую, что у него на душе.
Забава смотрела на тетю, широко раскрыв глаза. Ей казалось, что эта толстокожая сорокалетняя баба никогда не бывает озабочена чем-либо еще, помимо домашних дел. Оказывается, бывает. И Забава вдруг осознала, что забота тети Стаси много тяжелей, чем ее, Забавины, беды. До нее вдруг дошло, что нет в жизни женщины большего лиха, чем не иметь возможности прижать к сердцу рожденное вами дитя. И чтобы не накликать подобное лихо на себя, она решила делать вид, что ей как никогда хорошо.
И все-таки за обедом ее один раз стошнило.
Стошнило бы и не раз, но, судя по всему, Вера всячески стремилась облегчить ей своими чарами жизнь. А главное, сразу отмела предложение чародея вытащить Забаву на вечернюю прогулку.
Вот уж за что Забава была Вере благодарна так благодарна. Стоило ей представить себя рука об руку с чародеем, как тошнота, несмотря на все чары гостьи, поднималась вновь.
Улучив подходящий момент, Забава улыбнулась Вере и тут же получила в награду ответную улыбку. Вера как бы говорила: «Держись, все пройдет».
И Забава держалась изо всех сил.
Мысли, занимавшие Света утром во вторницу, были вовсе не о Вере. Приняв душ и насухо растеревшись полотенцем, он стоял перед зеркалом в ванной, внимательно изучая отражение своей физиономии. Что нашла Забава в этом уже начинающем седеть мужике? Такие физиономии у девяти словенских мужчин из десяти. Не удивительно, что она его разлюбила! Мужчина с таким лицом может привлечь к себе женщину только корнем…
Впрочем, причем здесь его физиономия? Все гораздо проще! Чувствами и поступками Забавы — как и большинства женщин — руководит заложенный в нее Додолой могучий животный инстинкт: зачать и родить. И хотя реализуется он лишь во время зеленца, все остальное время организм Забавы работает на решение этой задачи. Потому-то и зеленец у всякой женщины наступает лишь тогда, когда она влюблена. Но с другой стороны, потому-то они всегда и влюблены. И потому в них тут же влюбляются мужчины. А открытое Светом заклинание способно работать лишь на противодействие инстинкту продолжения рода. Потому-то Додола и отвратила от него сердце Забавы.
Свет поморщился. Мда-а, практической пользы от этого заклинания не слишком много. Разве что заклять всех мужчин королевского рода Скандинавии, дабы прервалась правящая фамилия. Но скандинавские маги тут же разберутся, что к чему, и разработают противодействующее заклинание.
Свет фыркнул — идея показалась ему полной чепухой — и принялся одеваться.
И тут его осенило.
О Свароже, подумал он, глядя в зеркало, ведь я совсем забыл о принципе зеркальности. Хорош чародей!.. Ну-ка, ну-ка… По принципу противодействия получится заклинание, снимающее действие моего заклинания. А по принципу зеркальности?.. Ну-ка, ну-ка… Если применить принцип противодействия к заклятию на невидимость, то сделавшееся невидимым снова станет доступно глазу. А если применить принцип зеркальности, то сделается видимым изначально невидимое. К примеру, можно увидеть человека за каменной стеной. За деревянной, правда, все равно не увидим, ибо деревянная стена — порождение живой природы, но за каменной можно. Другое дело, что для обеспечения работы такого заклинания потребуется много волшебных сил и потому оно слишком дорого — гораздо дешевле использовать Зрение, — но в принципе такое заклинание работоспособно. Погодите-ка, погодите, чародей…
Он похолодел от предчувствия удачи. Мысли разбежались, и потребовалось некоторое волевое усилие, чтобы вернуть мозгу работоспособность.
Если применить к открытому мной заклинанию принцип противодействия, мы получаем заклинание, возвращающее корню его первоначальную работоспособность. Которая, кстати, и так вернется, когда иссякнет действие моего заклинания… Назовем его, к примеру, антиперуновым… А если применить принцип зеркальности, то мы получаем заклинание, делающее твердым корень импотента. Назовем такое заклинание перуновым… А в результате я сам сумею проверить Веру, способна ли она быть второй матерью Ясной!
И тут его попросту затрясло, потому что мысль его скакнула на следующую ступеньку логики.
— О Свароже! — воскликнул он вслух. — Но ведь тогда любой волшебник, овладевший таким заклинанием, получает возможность жить с женой.
Он чуть не подпрыгнул от гордости за себя. Ибо тут пахло настоящей революцией. Ибо становилось возможным такое, что аж дух захватывало. Конечно, семени из такого корня женский колодец не получит и дети от волшебников рождаться все равно не станут, но ведь при наличии доброй воли с обеих сторон можно воспитывать и приемного ребенка. Главное, исчезает причина, доселе делающая невозможными браки с волшебниками, — сексуальная неудовлетворенность женщин. Ух вы!..
Он даже испытал чувство, отдаленно похожее на незнакомую волшебникам веселость. Ведь получалось, что он может сделать открытие, способное навсегда оставить его имя в истории человеческой цивилизации. А уж на лицензии заработает — ого-го! Нет, нужно немедленно произвести теоретические выкладки.
Он быстро оделся и побежал в кабинет. По дороге крикнул Берендею, что завтрак откладывается на неопределенное время — у него появилась срочная работа.
— Какая работа?! — удивился Берендей. — Сегодня же вторница. Вы же собирались в Перынь!
Свет застыл как вкопанный. О боги! Неужели он мог забыть об этом! Женщины вытеснили из его памяти реальные государственные заботы… Невероятно! Как такое могло случиться!
Он даже фыркнул от возмущения самим собой. Впрочем, если разобраться, дело совсем не в женщинах, а исключительно в его озабоченности собственной судьбой. Последняя мысль показалась ему сугубо логичной и потому успокоила.
— В Перынь! — Он кивнул Берендею. — Никаких срочных работ. Только в Перынь!
Едва проснувшись, Забава поняла: с нею снова что-то случилось. Отбросив в сторону одеяло, она энергичным движением вскочила с кровати. И замерла.
Тошнота исчезла. А вместе с тошнотой исчезла и беспросветная тоска, мучившая ее в последние два дня. Наверное, бесы отпустили ее душу.
Ей вдруг вспомнилось, как мама учила ее, помыв посуду, обязательно переворачивать ее вверх дном. «Иначе в тарелки беси насерут!» Воспоминание было совсем не похоже на позавчерашние. Забава беспричинно расхохоталась и, напевая, принялась одеваться.