В промозглом, заиндевелом, заплеванном тамбуре стояли два гражданина. Один в милицейской форме с погонами старшины, другой – в штатском. Они тоже пребывали в некотором возбуждении и весело разговаривали. Старшина отличался рыжими усами и был простым русским человеком, не худым и не толстым. Ему можно было дать лет 45-50. Второй гражданин как-то не запоминался.
Эти двое сразу заметили, что молодой человек находится в аналогичном им состоянии, и обратились к нему, как старые знакомые. Он, в свою очередь, видя, что тут родная стихия, окунулся в общий разговор. О чем говорили? Да черт его знает. О всяких пустяках, о коих могут трепаться люди, находящиеся немного не в себе, вступившие в разговор с неизвестными и забывшие даже спросить, кто те такие и как их зовут. Юноша сказал только, что он студент. А товарищи то ли ехали в командировку, то ли возвращались из нее.
И все бы ничего, но в тамбур вошел еще один товарищ. Лет за 30, сухощавый, в сером костюме. Хотя он был из компании этих двоих и тоже слегка поддал, он не проявлял ни того веселья, ни того добродушия. Он подозрительно уставился на улыбающегося студента, одетого в серые в клетку расклешенные брюки и зеленый с бело-красным рисунком на груди и животе индийский свитер, купленный за 40 рублей в ЦУМе. Что действительно странно было в молодом человеке, так это лицо, покрытое ярко красными пятнами, не похожими на здоровый румянец, и женская шапка на голове в виде папахи с длинной шерстью. Но и тут объяснялось все просто: пятна – это аллергия вследствие двухдневного возлияния (ну, печеночка иногда ропщет, что с ней поделаешь!), а шапка – то шапка жены, которую, конечно, на улицу не наденешь, а в тамбур покурить – почему бы нет. Однако серый гражданин, видимо, объяснил внешность юноши по-своему и смотрел на него, как на шпиона и врага народа.
– Отойдем-ка, – сказал он студенту.
Они прошли в пустой тамбур соседнего вагона.
– Кто такой? Предъяви документы.
– А в чем дело?
– Служба безопасности.
И какую-то корочку быстро показал он молодому человеку, так что тот не успел рассмотреть. Их тет-а-тет нарушил старшина.
– Да отпустил бы ты его, Петрович, – обратился милиционер к сухощавому почтительно-извиняющимся тоном, словно к старшему по званию, – ведь нормальный же парень.
– Не наш человек, – заявил серый товарищ, – пусть покажет документ.
Пришлось студенту идти за паспортом, благо, тот был с собой.
Увидев красный, серпастый и молоткастый и прочитав в нем: Соломин Леонид Павлович, – человек, который всегда на чеку, как будто успокоился. Лёня, несколько расстроенный и протрезвевший, пошел спать.
А ведь он прав, подумал он позднее, я не их человек. Он почуял во мне другого не только по причине странной физиономии и шапки. Однако какое он имеет право полагать, что такие, как он, серые суть советские люди, а зеленые, как я, не советские. Все мы советские.
22. В центре мыслится о конце
На 4-ом курсе я начал писать небольшую поэмку об экспедиции Берка в Австралии. Еще в летние каникулы, отдыхая от серьезной, в основном, литературы, какую мы проходили, и длинные списки которой я едва прочитывал до половины, так что шел на экзамен без знания многих текстов, пробежав в лучшем случае глазами критику о них, – еще в летние каникулы перечитывал я Жюля Верна. Не то чтобы я верил сказкам со счастливым концом: я уже вышел из этого возраста. Но, во-первых, книги французского автора занимали меня приключениями и, главное, своими вставками из настоящей жизни. Одной из таких вставок и была история экспедиции Берка, описанная в романе «Дети капитана Гранта». Сознательно или несознательно автор дает там повод для сравнения: вот вымышленное путешествие «грантоискателей», благополучно завершившееся, несмотря на все перипетии, а вот реальный переход через центральную Австралию, с несколькими трупами в финале. И наше сердце, любящее вымысел и сказку как недостижимую мечту, все же остается с трагедией, ибо она правдоподобна. Более того, даже из жизненных ситуаций одного ряда мы выбираем ту, которая окончилась трагично. Амундсен и Скотт – оба герои. Но один выжил, а другой погиб. И уважая первого, мы чисто по-человечески склоняемся перед вторым. Амундсена как первооткрывателя Южного полюса сделала героем победа, Скотта сделала героем смерть.
Подобный же путь в неизведанное, путь с трагической развязкой привлек меня в экспедиции Берка. Добавьте сюда экзотический ландшафт: каменистая пустыня, горы, непроходимые болота, – и вы поймете: романтику было, где развернуться. Я вдохновенно взялся за труд.