– Здравствуйте. Можно Вас? (Имелось в виду: пригласить на танец).
Нина взглянула на него так, словно видела впервые.
– Нет, – холодно сказала она.
Это был удар… Не то чтобы мы совсем не ожидали такого ответа. Но это все равно что ожидать смерти: ждешь, готовишься, а приходит и застает тебя врасплох. Мы растерялись.
– Нет? – глупо переспросили мы.
– Нет, – повторила она.
И мы ретировались. Сначала из зала, а потом из дворца.
Выходит, проводить девушку домой еще ничего не значит, думал Леонид. Наивный мальчик! Позднее он узнает, что даже переспать с девушкой мало что значит. Это не делает людей ближе.
И вот в первые дни студенчества, спускаясь как то по мраморной лестнице географического корпуса (а деканат и кафедры филфака были там), Лёня вновь увидел ее. Нина поднималась ему навстречу. Воспоминания налетели на него, как порыв ветра. А ведь он уже почти забыл прекрасную беспощадную даму, подхваченный потоком новой жизни. Теперь же рана открылась вновь. «Здравствуйте», – сказала Нина первой. «Здравствуйте», – машинально произнес Соломин, не зная, остановиться, заговорить или идти дальше. Но дама прошла. Что она здесь делает? – думал он. Она тоже поступила? Потом он увидел ее на лекции и понял, что они будут учиться на одном курсе. Однако отношения возобновить Лёня не пытался. Уязвленная гордость говорила в нем. И так бы они прожили несколько лет параллельно, не соприкасаясь, а затем разошлись в разные стороны, если бы в начале третьего курса на картошке…
5. Демонстрация
7 ноября. Колонны демонстрантов устремились к центру Перми. Скапливаясь в районе Комсомольской площади, возле здания Областного управления МВД, прозванного в народе «Башней смерти», стекали вниз по Компросу3 до Октябрьской площади, где была установлена трибуна, и далее – до ЦУМа4, где колонны распадались на кучки родственников и знакомых, отправлявшихся домой к праздничному столу.
Университет долго топтался на месте: ждал своей очереди, прежде чем слиться с главным потоком. Было пасмурно и прохладно, только что снег не шел. Леонид продрог. Демонстранты от университета в основном состояли из первокурсников, поскольку те еще были боязливы и послушны: явка на общенародный праздник обязательна! Впрочем, Лёня и сам хотел окунуться в демонстрацию большого города, чтобы посмотреть и почувствовать. Почувствовал: здесь то же самое, что в Копиграде, только масштаб другой. Тут один завод, как весь Копиград. Бывало, едешь на трамвае вдоль забора «Моторостроителя», и конца ему нет, этому гиганту!
Красные флаги, флажки, нагрудные банты. Воздушные шарики и бумажные цветы. Вот с кузовов машин глянули серьезные бородатые мужи – Маркс и Энгельс. Вот проехал родной, полысевший от дум Ильич. Вот демонстранты пронесли другого Ильича – Леонида, а вместе с ним остальных членов Политбюро.
Наконец, университетская колонна тронулась. Маршевая музыка и революционные песни, доносившиеся с Октябрьской площади, стали приближаться. Вот и сама площадь, заполненная народом. На трибуне, что – по правую руку, стоят несколько товарищей в серых и черных пальто – местных руководителей во главе с Первым секретарем обкома партии. Они уже сказали свое поздравительное слово. И теперь речь держат два бойких помощника, приветствуя каждую проходящую мимо организацию или предприятие.
«На площадь выходят студенты и преподаватели старейшего в Прикамье ВУЗа – Пермского Ордена трудового красного знамени государственного университета имени Горького. В университете работают 28 докторов и 51 кандидат наук. Ежегодно более 1000 первоклассных специалистов, выпущенных ВУЗом, вливаются в различные отрасли народного хозяйства, чтобы внести свой неоценимый вклад в дело строительства коммунизма. Ура, товарищи»!
Студенты Соломин и Ухов сняли с груди красные банты и слились с серой неорганизованной массой. По пути в общежитие зашли в «стометровку» – длинный стеклянный универмаг на улице Ленина. В винном отделе бутылку крепкой настойки Зверобой взяли. Тут же, за углом магазина, «убили в себе зверя», сделав по несколько хороших глотков из горла. Закусили карамельками, закурили. Бритое холенное лицо Алексея Ухова лоснилось. Он был склонен к полноте, с небольшим, но заметным брюшком. Рядом с ним Лёня казался школьником. Худобу Лёни не скрывала (а возможно, только подчеркивала) немного большая ему зеленая болоньевая куртка, купленная матерью из экономии на вырост. Какой к черту вырост! Ему уже 18 лет, и он больше не будет расти. Разве что в умственном и духовном плане. На Ухове куртка сидела в самый раз. Темно-синяя. А брюки у него были черные в редкую светлую полосочку. А родом он был из старого купеческого города Кунгура. И мама его, кажется, работала товароведом. В общем – из служащих. Леонид же по родителям принадлежал к передовому классу – пролетариату. Но – в чем прелесть развитого социализма! – они же равны. Они оба студенты, и пьют из одного горлышка.