Райэнна остановилась, не закончив движение. И сказала с мягкостью, которая удивила Дэйна:
— Джода, ну разве ты не понимаешь, что на самом деле я не собираюсь ударить тебя? А я не оборонялась, посмотри. И ты должен был поймать меня на этом вот так… — Она потянулась, чтобы взять его за руку, но парень съежился и убрал руку.
— Но вчера ты ударила меня, — сказал он, оправдываясь. — Вон до сих пор синяк!
Райэнна не выдержала и открыла рот для резкого отпора:
— Придет время, и ты наткнешься на того, кто действительно захочет ударить тебя, и если ты не подготовишься… — начала она, но с видимым усилием подавила раздражение и продолжила уже спокойно: — В общем, тебе лучше отправиться тренироваться на песок и попрактиковаться в падениях, чтобы ты понял — падение не так уж болезненно, как ты полагаешь. Твой самый злой враг не синяки, которые ты получаешь, а страх перед этими самыми синяками.
По-прежнему съежившийся и надутый Джода отправился на противоположную сторону двора, а Райэнна, вытерев лоб одним из своих цыганских шарфов, подошла к Дэйну.
Марш, провожая Джоду взглядом, сказал:
— Неужели он так безнадежен?
— Не совсем, — возразила Райэнна. — Но, разумеется, он совсем не вписывается в культуру, подобную здешней.
— А я думаю, — сказал землянин, понизив голос, чтобы его не слышал юноша, который теперь упорно практиковался в падениях на кучу мягкого песка, — что он не вписывается ни в одну культуру мира.
— Почему ты так не любишь его, Дэйн?
— Сам не знаю. Он какой-то… — Марш подыскал нужные слова…противный. Двусмысленный. Саркастический. Я просто не могу его видеть, вот и все.
Райэнна пожала плечами:
— Этот мир враждебен любому, кто не обладает мужеством или не владеет боевым искусством, чтобы встретить его лицом к лицу. И как бы ты ощущал себя, если бы всю жизнь тебя окружала только враждебность? Ты бы тоже тогда стал агрессивным и двусмысленным, как это только и может проявиться у подростка.
Однако Дэйн горячо возразил Райэнне, заявив, что вряд ли какие-либо события могли заставить его стать столь несносным.
— Вся проблема в том, — резко ответила его подруга, — что у тебя отсутствует воображение. И этим ты здорово смахиваешь на отца этого бедняги; ты презираешь его за то, что он не такой храбрый, как ты! Но ведь если бы он родился в цивилизованном мире, то учился бы сейчас в каком-нибудь университете и стал бы ученым, астрономом или кем-то другим, тем, что соответствует его талантам и интересам! И он был бы совсем другим юношей! И я просто помогаю ему выжить! Почему бы тебе не присоединиться ко мне, вместо того чтобы проявлять враждебность?
Дэйн сердито сказал:
— А может быть, лучше, если я буду держаться подальше от него! — И что это Райэнна вдруг взялась так защищать этого парня? Вот уж не подозревал, что у нее наличествует материнский инстинкт! Это вовсе на нее не похоже. Помолчав, он добавил: — Такое ощущение, что все время мы проводим в ссорах из-за этого парня!
Ее лицо смягчилось.
— Но ведь это же не так, не правда ли? Извини меня, Дэйн. — Она взяла его за руку. — Надеюсь, ты не ревнуешь? Господи, да он же еще ребенок!
«Ревную? Ну нет», — подумал Дэйн, вернее, не совсем так, хотя и правда, его раздражает то, сколько времени и энергии Райэнна тратит на юношу; и, соответственно, меньше времени остается для него самого.
Сжав ее руку и прикоснувшись щекой к ее щеке, он сказал:
— Но ведь ты не станешь отрицать, что, все время занимаясь им, ты меньше бываешь со мной, не так ли, любимая?
Подняв глаза, она улыбнулась знакомой, только ему предназначенной улыбкой и пробормотала:
— Нам надо подумать, как быть в такой ситуации.
Джода же, очевидно краем глаза наблюдавший за ними, увидел, что внимание Райэнны от него отвлечено и потому вновь подошел к ним.
— Ты не покажешь мне тот прием еще раз? Теперь я попытаюсь провести его, не отступая.
Райэнна кончиками пальцев коснулась губ Дэйна и прошептала:
— Позже, — жутковатым эхом отозвалось ее слово в его диске.
Она улыбнулась Джоде и, взяв вырезанную из дерева саблю, которой они пользовались на тренировке, двинулась к затененной гладкой площадке.
Когда парень встал в оборонительную позицию, она тут же принялась поправлять его.
— Нет, — сказала она. — Ноги поставь шире. Вспомни, что я говорила тебе о нахождении точки равновесия тела; ты не бери пример с меня — я женщина, и у меня вес распределен по-другому. Найди собственный центр тяжести. А вот теперь я нападаю… — Она двинулась вперед, медленно опуская саблю. Тебе же надо просто сделать нырок, чтобы я по инерции продвинулась дальше, и затем… — Она позволила нанести ей «ранение» в живот. — А теперь попробуем проделать это на нормальной скорости, хорошо?
Ее деревянная сабля мелькнула в воздухе, обрушиваясь на его голову. Он отскочил в сторону, но деревянная сабля успела больно стукнуть его по руке; парень завопил и схватился за запястье.
— У меня не получается, — захныкал он. — Я слишком неповоротливый! Я никогда не научусь!
— Ерунда, — рявкнула Райэнна и тут же добавила с терпеливой ободряющей улыбкой: — Ведь сейчас-то ты получил удар по руке, а не по голове, не так ли? Уже достижение.
Парень нервно потрогал шрам на голове и кинул на Дэйна тот самый вороватый взгляд, который так не нравился землянину. «Ну почему он не смотрит в глаза? Он ведет себя так, словно ждет, что я его ударю, и из-за этого мне действительно хочется ему врезать!»
— Ну, уже поздно, — сказала Райэнна, — и я проголодалась. Отправляйся мыться.
— Где Драваш и Аратак? — спросил Дэйн. Этот парень с его тренировками вновь отвлек его от необходимости побыстрее донести до внимания Драваша важные новости, которые он услышал; опять парень мешает работе, для которой они сюда прибыли. Марш бросил взгляд на Райэнну.
— Драваш принимает солнечную ванну на вершине этой печки, — сказала Райэнна, указывая на центральную часть дома, которой люди избегали из-за невыносимой жары, — а Аратак, разумеется, в воде.
Джода хихикнул. Страсть к купанию становилась тайным пороком Аратака. Несмотря на дождь в первый день, когда они приземлились, тот самый дождь, который ввел Дэйна в заблуждение относительно местного климата, на этой планете было гораздо суше, нежели в мире Аратака, и, несмотря даже на трансформацию кожного покрова, ящер чувствовал себя здесь неуютно. Тут не существовало болот с серной грязью, обожаемых Аратаком на родине, и он принялся купаться в небольшом, чисто декоративном бассейне, украшающем жилище. Такое поведение протозавра могло бы показаться аборигенам эксцентричным, если не скандальным, и потому купания держались всеми в секрете. Марш подозревал, что недочеловеки шепчутся по этому поводу между собой, но кто их станет слушать, кроме тех же недочеловеков, так что тут беспокоиться не стоило. Тем не менее Дэйну было бы спокойнее, если бы Аратак купался по ночам.
— Пойдем разыщем их, — сказал он. — Я кое-что разузнал.
Райэнна понимающе кивнула и обратилась к Джоде:
— Бери свою саблю и практикуйся в нанесении ударов по этому бревну, как я тебе показывала. И так до ужина.
Парень отошел, а Дэйн и Райэнна двинулась к главной части дома. Женщина на тренировки надевала мужской костюм — несколько раз обернутую вокруг тела юбку и короткую куртку с капюшоном, предназначенную для ношения дома; но, кроме того, когда предстояло много двигаться, она тугой лентой перетягивала грудь. Выходя же в город — а это случалось редко, — она носила местный женский костюм, состоящий из длинной тесной юбки, стесняющей движения, из накидки сверху и множества побрякивающих амулетов. На жаре при постоянных тренировках она обильно потела, и теперь ее волосы слиплись и скрутились в мелкие тугие колечки по всей голове. Дэйн смотрел, как она своей раскованной походкой идет по двору, такая родная и близкая, а смуглая кожа и темные волосы добавляли таинственности и возбуждали. Несмотря на то, что они вместе довольно долго, она так и оставалась для него загадочной и, видимо, таковой останется навсегда. И он раздраженно подумал, что вот только сейчас, да и то ненадолго, они остались наедине с тех пор, как Райэнна принялась тренировать парня. Он взял ее за руку, задержал на момент и тут же вздохнул. Дело было важнее; надо поскорее повидать Драваша с Аратаком. Ящерообразные и так уже уверовали, что обезьяноподобные готовы из-за своих обезьяньих склонностей к сексуальным играм забросить любую, самую важную работу в мире, и Дэйн не собирался подливать масла в огонь.